Тексты пьес

Лева Лещенко помогал Юре записывать у себя в студии звукозаписи песню, потому что денег у него не было. Он живет как аскет. Если у него появляются какие-то деньги, он их тратит на свое творчество. Юрия Березина оценил Владимир Матецкий, он его понял, поэтому в Юрином репертуаре появилось несколько песен на его музыку. Потом, когда я прожужжала ему все уши «Ананасами в шампанском», он попросил одною композитора написать музыку, тот отказался: трудные стихи — не ложатся на музыку. И тогда Юра сам написал очень красивую музыку и записал эту песню. В Доме актера у него появился друг, который ему выделил средства, скудные, но все же. И тогда я взяла две камеры, хороших операторов — и там же, в Доме актера, состоялась презентация его второго диска, где он пел «Ананасы в шампанском». Он шел по залу, а в это время официанты разносили зрителям, сидящим за столиками, бокалы с шампанским и кусочками ананаса на краях. Это было очень красиво. Еще я сняла интервью у интересных людей, друзей Юры. Получился 30-минутный, очень поэтичный фильм. Вот эти два фильма мне удалось сделать и даже пробить в эфир. Потом на студии «Мороз-видео» я договорилась, что они выпустят видеофильм. Я все сделала, смонтировала переход из одного фильма в другой, получилось довольно интересно. Но тут случилось 17 августа. И поэтому по сей день кассета не вышла.
Юре много раз предлагали петь в ночных клубах, он не может. Он говорит: «Я не могу петь, когда посетители жуют. Если бы они переставали жевать хотя бы на момент песни, я бы согласился, потому что надо на что-то жить». Слава Богу, что на одном из вечеров во МХАТе, посвященному Смоктуновскому, его услышал Иосиф Кобзон и откуда-то узнал, что Юре негде жить, что он долгие годы работы в Москве снимает квартиру. Кобзон сказал: «Пишите письмо, я отдам его Лужкову». И теперь у Юры есть однокомнатная квартира. Спасибо Иосифу Давидовичу.
Клип «Одинокий тюльпан» я сняла даже в двух вариантах. Один вариант, где он в костюме Пьеро, снимали в новом здании Всесоюзного театрального общества. А потом, когда я стала снимать «Тысячу и одну ночь», Юра был в сказочном полупрозрачном белом одеянии, вышитый такой тюрбан, совершенно в другом плане, но тоже не от мира сего, тоже одинокий.
Недавно был вечер в ЦДРИ, отмечали его день рождения. Его очень любят на радио, он звучит постоянно, у него берут интервью, и в прямом эфире он поет. Так что его люди знают. Был полный зал интеллигенции. Люди из зала спрашивали: «Где вас можно послушать?» А у нас нет таких маленьких камерных залов, где можно слушать вот таких певцов. Мы с сестрой ехали в ЦДРИ прямо со съемки, поэтому, когда приехали, зал был битком набит. Я сидела прямо на ступеньках сцены, и поэтому он обращался все время ко мне. Он для меня родной человек. И я его действительно не выпущу никогда из рук, будем вместе доставать какие-то деньги. Потому что я вижу, что этот человек сбит того, чтобы на него тратить сердце. А мы купили огромные белые хризантемы и забыли их в такси. И когда я его поздравляла, я говорю: «Юра, белые хризантемы уехали ночью одни в такси. Это тебе тема для песни». Потому что это его тема — одиночество, а одиночество это очень больная и очень живая тема в наше время.
Пока я писала эти записки, Юра выпустил новый диск «Муаровое платье» — песни на стихи поэтов Серебряного века. И только я одна знаю, какого труда, какой крови это стоило. Вот его слова о себе: «Музыкальный мир, мир артистов эстрады — не фейерверк. Многие его так представляют, но это от незнания закулисной жизни. Да, наверное, знать ее и ни к чему. Пусть для зрителя встреча с артистом останется праздником. Только бы сами артисты не рвались к вечному блаженству на звездных высотах… Придет сытость, уйдет творчество».
Иногда зрители удивляются: почему черное пальто, черная шляпа, а вокруг все белое? Но начинает он петь, и начинают они понимать, как одинок он в том белом мире, как не похож он на других певцов.

Наша жизнь — это зал ожидания,
Где мы верим, надеемся, ждем.
От разлук и до встреч расстояния.
Не иначе как вечность зовем.

Юрий Березин — личность, у него есть характер. И он выдержит все, выстоит и не изменит ни своим песням, ни своему имиджу, ни своим друзьям.
Недавно в его доме я познакомилась с одним человеком — красивый русский богатырь. Кто он? Спортсмен? Бизнесмен? Общителен, остроумен, весь вечер был центром внимания. Поэт Георгий Зайцев. Да, поэт. Открываю сборник его стихов — читаю о родине, о природе, о родной деревне. В общем обо всем том, что так соответствует его облику. И вдруг:

Вспоминаю я ночь короткую:
Губы — в кровь, поцелуй — огонь.
И парила над старой лодкою
Опьяняющая ладонь.
Сон иль явь,
Или память гонится
За былым,
За большой грозой?
Где не только ты —
И бессонница
Пахнет мятою и росой.

Какая пронизывающая нежность, какая тонкость чувств! Как обманчива бывает внешность и как важно заглянуть в душу, понять этот огромный мир чувств!

Бывает: минута короче мгновенья,
Бывает: надежда слабее сомненья.
И взгляды бывают сильней, чем слова,
Не жалит, а ранит кого-то молва.
Бывает, я знаю — такое бывает! —
Что враг не убил, а друзья убивают…
Посмотришь — а жизнь-то короче мгновенья,
Смятенье, волненье, страданья, сомненья…

Мир — огромный мир, такой разный вокруг нас, как неоднозначно все происходящее.
Особенно у нас в шоу-бизнесе: сегодня ты нужен — тебя окружают вниманием, «любовью», но только пока нужен. То же с телевидением, если вспоминают, то только плохое: как вырезали песню, сняли с эфира какую-то программу. Но есть ли хотя бы одна «звезда», которая не обязана маленькому голубому экрану своей известностью, тем, что он помог донести талант до зрителя, а иногда и раскрыть многогранность этого таланта?
Вспоминаю первый видеофильм о Льве Лещенко. Снимали мы его вместе с автором фильма и журналисткой Тамарой Мартыновой (кстати, автором и первой биографии Лёвы). Сценарий фильма был задуман и снят необычно. Во-первых, это был один из первых музыкальных видеофильмов, можно сказать, первые видеоклипы. Лёва как бы раздваивайся — это я, а это мое альтер-эго. Тогда еще не было спецэффектов, но необыкновенно талантливый оператор Сергей Журавлев делал в студии на обыкновенном пульте фантастические вещи. «Песня о медсестре» представляла собой пантомиму. Особенно удалась нам песня «Отчий дом»: сквозь белый туман шел Лев Лещенко, а навстречу ему летели качели с белокурым мальчиком, очень похожим на Лёву.
Сейчас этот мальчик (сын рано ушедшей из жизни певицы из коллектива Льва Лещенко — Светланы Меньшиковой) уже заканчивает Гнесинку, и на одном из Левиных юбилеев пел песню «Качели», а на экране летел на качелях мальчик из «Отчего дома». Я много лет снимала все Левины юбилейные концерты в зале «Россия» и всегда мы вместе с самого начала придумывали и драматургию, и особую форму для каждого концерта. Я не могу забыть дуэт с Ириной Мирошниченко, весь в золотистых осенних тонах, необыкновенный выход через зал Ирины Понаровской в шляпе с огромными страусинными перьями, столики с красными настольными лампами, за которыми сидели его друзья, и атмосферу любви и дружбы, а потом «Огоньки» и «Утренние почты». А потом? А потом… Бог ему судья…

ДОМ АКТЕРА
Александр Моисеевич Эскин, Ирина Дмитриевна Месяц, Дональд Слейтон

О, так это или иначе,
По чьей неизвестно вине,
Но музыка старой удачи
Откуда-то слышится мне.
Давид Самойлов

Я говорила о Доме архитектора, который с недавних пор стал для меня своим. Но самым дорогим с ранней молодости был для меня Дом актера. Мы учились с Маргаритой Эскиной в ГИТИСе, правда, на параллельных курсах, вместе отдыхали на Рижском взморье, и именно она привела меня в Дом актера. Она познакомила меня со своим отцом Александром Моисеевичем Эскиным — первым директором Дома актера, его душой и хранителем очага. И, как сказал Михаил Жванецкий на празднике, посвященном 100-летнему юбилею памяти А. М. Эскина: «Это было точное попадание человека на стул». Александр Моисеевич сумел создать уникальную атмосферу любви и уважения к актерам, и они отвечали ему взаимностью. Это был Дом, где в любые времена ощущалось дыхание свободы. Недаром сюда водили иностранцев, чтобы показать, как легко дышится в Москве, какие капустники — смешные, и в то же время «на острие ножа». А как раскованы были наши великие актеры: прыгали в мешках в шуточной эстафете, ели манную кашу — кто быстрее и т. п.
А какой коллектив единомышленников Эскин собирал вокруг себя! К примеру, два таких уникальных человека, как Андриена Шеер и Ирина Резникова, для которых это была не работа, а призвание. Этот юбилейный вечер своей искренней и непосредственной атмосферой вернул меня в тот Дом, на улице Горького, который я полюбила с юности. А кто мог его не любить? Это был действительно наш Дом, куда можно было просто приходить, встречаться с актерами, с друзьями, выпить в кафе чашечку кофе. Я не пропускала ни одного вечера. Я состояла в двух секциях. Вначале — в Молодежной секции, и мы с Зинаидой Ивановной Меньшиковой делали все молодежные вечера. Потом я по возрасту перешла в политмассовую секцию, и с Ириной Дмитриевной Месяц мы делали все серьезные вечера для тех, кому за тридцать.
У каждого вечера всегда была своя изюминка. Еще с Зинаидой Ивановной в 1963-м году мы делали вечер с «Аэрофлотом». Мы — это я и Саша Ширвиндт. Вечер был посвящен летчику В. Мостовому, который посадил самолет с неисправными шасси прямо на воду, об этом писали все газеты, сообщали радио и телевидение. Наша сцена и зал превратились в салон самолета и кабину пилотов. На сцене стояли настоящие пилотские кресла. В одном сидел Мостовой, в другом — Ширвиндт.
На порталах зажигалось табло: «Не курить», «Пристегнуть ремни». По проходу ходили настоящие стюардессы и раздавали конфетки. Выступали актеры, пел летчик-космонавт Павел Попович, пел квартет Быковского аэропорта, танцевали стюардессы, а потом награждали артистов, перелетевших экватор. Было очень шумно, весело и остроумно.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49