Тексты пьес

Я снимала, не могу сказать — клипы, я не люблю это слово, я снимала такие маленькие новеллы в каждой песне. Мало того, что я его стала снимать, я поняла, что ему необходим такой поэт, как Леонид Петрович Дербенев. Я очень подружилась с Угличским часовым заводом, и они попросили написать песню, посвященную их заводу. Я пришла к Дербеневу и говорю: «Лень, ты можешь написать песню про часы?» Он говорит: «Ну, постараюсь. А кто будет петь?» — «Давай я тебя познакомлю с Филиппом Киркоровым». И я привела к нему Филиппа. И была написана песня «Не смотри ты на часы», ставшая затем у Филиппа шлягером. И начался тот период, который длился два, даже три года, когда Филипп в основном пел песни на стихи Дербенева. Дербенев обладал очень редким качеством: он понимал, какому певцу какие песни нужны. Причем Филипп очень часто привозил из Болгарии красивые мелодии. Тонче Русева, и Леонид Петрович писал стихи на уже готовую музыку. Это безумно трудно. Была прекрасная песня «Ты, ты, ты…», он ее поет до сих пор во всех своих концертах. Я сижу в зале и пою вместе с ним эту песню и плачу. Потому что вспоминаю Леонида Петровича Дербенева. «Ты, ты, ты…», «Небо и земля», «Атлантида», «Аленький цветочек»… Я даже не могу сейчас перечислить все песни, на которые были сняты маленькие драматургические новеллы. А когда Филиппу исполнилось 25 лет, в Ленинграде в Октябрьском концертном зале прошло 10 концертов при битковых аншлагах, зрители не висели только на люстрах. Крики «браво!», «бис!». Он уже был «звездой», очень яркой и совершенно самостоятельной.
Итак, апрель 1992 года, Санкт-Петербург, концертный зал «Октябрьский». Шоу-программа «Небо и Земля».
Вот что сам Филипп Киркоров говорил об этой программе: «Это была по-настоящему первая победа, это был по-настоящему первый успех. Моему волнению не было границ, но как только я выбежал на питерскую сцену и поздоровался со зрителями, волнение как рукой сняло.
За меня переживали и мои музыканты, и приглашенные специально для этой программы артисты балета «Данс-партия», и, конечно, мои родители, которые приехали ко мне на несколько дней и безумно радовались, особенно мама, моей большой победе. Если бы я знал, что эти мои концерты станут первыми и последними, увиденными ею…
Не вправе я забыть и Светлану Ильиничну Аннапольскую, режиссера телевидения, снявшую впервые меня в 1988 году для праздничной телевизионной программы, посвященной 8 Марта, в которой меня «заприметила» моя будущая жена Алла. Светлана Ильинична, на свой страх и риск, записала мое шоу «Небо и Земля» (без санкции на то руководства телевидения «Останкино»), и записала его с любовью и большим профессионализмом. Правда, это шоу телезрители так и не увидели — в то время меня «вырезали» из всех музыкальных программ, и только сейчас, благодаря фирме «Мороз Рекордз» и ее президенту Саше Морозову, вы имеете возможность посмотреть этот концерт, ставший уже для меня историей».
Я поехала в город Николаев снимать «Утреннюю почту», потому что там была фабрика, где шили прекрасные модельные вещи. Там были необыкновенные художники, которые создавали костюмы. Наши исполнители как бы рекламировали их костюмы. За это фабрика оплатила технику, потому что уже началась эпоха денег! Там я познакомила Филиппа с одним из художников, ему сделали два костюма, ни на что не похожих. Я особенно любила один — черный шифоновый, с плащом, и на нем золотом вышиты купола. Это было очень красиво, потому что Филипп романтический певец. У нас таких певцов сейчас раз, два — и обчелся. А если говорить честно, то всего лишь Валера Леонтьев и Филипп Киркоров — больше нет.
В одном из «Огоньков» я хотела использовать сходство Захарова и Киркорова, и песня была очень интересная — «Классика и оперетта». Филипп, конечно же, пошел на это, потому что он мне доверял безоговорочно, он знал: если я что-нибудь предлагаю, то это будет интересно. А Захаров отказался. Он не захотел сниматься в одной песне с Филиппом Киркоровым. (Значит, боялся конкуренции.)
Когда в 1993 году мы стали с Ниной Селовьян и Людой Лозовской делать «Тысячу и одну ночь», вечернюю сказку для взрослых, то снимали ее в восточных ресторанах, используя восточный репертуар. Я хотела, чтобы Шахерезаду играла Илзе Лиепа, Виторган был бы Шахрияром, а звездочетом — Шифрин. Илзе Лиепа сначала согласилась играть и танцевать, это ей показалось интересным. Я хорошо знала Мариса Лиепу, потому что работала в Театре Пушкина с его женой Маргаритой. И у нас были прекрасные отношения. В общем, Илзе дала согласие, взяла у меня сценарий, и хорошо, что я ей позвонила за четыре дня до съемок. Она сказала:
— Я узнала, что вместе со мной будет сниматься Филипп Киркоров. Я никогда в жизни не буду сниматься с ним в одной программе.
Она считала это невозможным потому, что она классическая балерина, а он эстрадный певец. Но самое смешное не это. Самое смешное то, что недавно в одном из «Новогодних огоньков» она снялась вместе с Филиппом Киркоровым. Вот если есть у человека принципиальность, то она должна быть всегда. А если ее нет, значит, нет.
В одном из «Огоньков» я создавала специальные семейные номера. Тогда Марис Лиепа уже ушел от Маргариты, и я ей позвонила:
— Маргарита, я хочу сделать такой танцевальный номер, в котором будут Марис, Илзе и Андрис.
Она ответила мне ледяным голосом:
— Дети его своим отцом больше не считают.
В ней говорила оскорбленная женщина. И я считаю,
что это глубоко неправильно: мы потеряли уникальный номер, где они были бы все вместе. Тем более, что Марис дал согласие. Последний раз я видела его, когда он ставил показ моды в Концертном зале «Россия». Я впервые видела его с такими трагическими глазами, впервые от Мариса пахло вином. Его добил Большой театр, они специально, методически его добивали. И я считаю, что когда его добивали, семья его не поддержала. Все равно — это его семья. Все равно Маргарита теперь считается вдовой Лиепы и везде говорит, что она его вдова.
Я никогда не забуду, как Борис Иванович Равенских сказал: «Это надо же, в Америке сигареты названы «Марис Лиепа». Он всегда ревниво относился к талантливым людям. Марис был гений в танце. Мне очень жаль, что сейчас говорят о Михаиле Барышникове, о Рудольфе Нуриеве, что они гении, но почему-то не говорят о Марисе Лиепе, что он гений. Я не могу забыть, как он танцевал Красса в «Спартаке», — это забыть невозможно. И не только Красса. Вот если бы он уехал, мы стали бы говорить, что он гений. Не умеем мы ценить и любить своих на Родине. Один раз в год дети пробивают концерт его памяти в Большом театре, это они добиваются, чтобы концерт существовал. Но вернемся к Филиппу.
Я сказала ему, что на юбилейном вечере Леонида Дербенева он должен спеть две песни. В это время он уже начал работать в Театре Аллы Пугачевой, которая тоже была занята в этом вечере. Она сказала, что Филипп будет петь только одну песню. Ту, которая у него записана, потому что он так молод, еще не сложился, и ему не надо петь «живьем». И ночью я записывала с Филиппом вторую песню — «Плюс и минус». На юбилейном вечере он спел две песни.
Теперь немного о его отношении к Алле. Для него с детства Алла была недоступная, горящая в небе звезда. Для него, для мальчика, она была как бы богиней. Помню, как я снимала «Огонек» к 8 Марта 1989 года, который вели Пугачева, Ширвиндт и Державин. Назывался «Огонек» «Женщина всегда права».
Там было много интересных номеров, которые я снимала отдельно. Но начало каждого номера — в этой атмосфере в Хамер-центре в итальянском ресторанчике. Съемочную площадку я отдала в руки ведущим — Пугачевой, Ширвиндту и Державину — пусть импровизируют, я сама ушла в ПТС, дала команду «мотор» и без остановки снимала 4 часа. Так впервые на советском телеэкране я устроила абсолютно непринужденную атмосферу: на столах стояло шампанское и коньяк, все актеры были со своими семьями, с близкими людьми, что создавало невероятно доверительную атмосферу. Алла Пугачева то садилась за клавикорды и что-то начинала наигрывать, а все подпевали, то менялась местами с Ильей Резником. В общем, все по очереди играли, пели. Если выходил русский ансамбль, то его выводила, Алла Пугачева, все поднимались из-за столиков, и вместе с артистами водили хороводы. Перед съемками мы три раза встречались у Аллы Пугачевой дома, еще на улице Горького, и разрабатывали возможность съемок без сценария. Был намечен только скелет программы, а остальное ведущие сделали блестяще. Они переходили от столика к столику, была масса юмора. И, по-моему, это было единственное представление, на котором Алла Пугачева и София Ротару поцеловались. И еще в, этом «Огоньке» впервые запел Урмас Отт в дуэте с Роксаной Бабаян, прелестной женщиной и певицей. Я много снимала ее в «Утренних почтах». И мне жалко, что сейчас она редко поет на экране. Так же жалко, что нет в эфире Урмаса. Это же он родоначальник телевизионных интервью, которые он превращал своим талан-том в настоящее телевизионное художественное действо. Урмас находил такие вопросы, которые раскрывали самое существо человека, даже если человек этого не хотел. И еще — деньги для него не самое главное.
Когда мы снимали на Рижском взморье программу «Один день у моря» — песни композитора                   В. Матецкого и поэта М. Шаброва, встал вопрос: кому вести? Я позвонила Урмасу Отту в Таллин: «Урмас, нам нужны твои вопросы!» — «Хорошо, завтра приеду, но только вечером я должен вернуться».
Он приехал на такси. Работал с нами целый день, фактически сцементировал и программу, и атмосферу. Таксист ждал его. Вечером он уехал, не взяв ни копейки денег и оставив в наших душах тепло и благодарность. И на юбилей Ангелины Вовк он приехал в Москву по первому зову. И хоть теперь нас разъединяет граница, он — мой друг! Вернемся к «Огоньку».

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49