Тексты пьес

Дворничиха сказала, что тетя Муся настоящая иврейка. И хорошо хоть у них нет детей. Я тоже думаю, что хорошо. Из-за этого они и меня любят. Им ведь больше любить некого.
Тетя Муся сказала, я сам слышал, нельзя заводить детей в такое время.
А у Дворничихи скоро будет еще ребенок. Ей все равно, какое время.
Один раз дядя Жорж разрешил мне поиграть в свои игрушки.
Вот здорово!
У него машинки и железная дорога, которая ездит сама от электричества. Но они все хранятся в подвале, под дядижоржиным окном. Там они будут лежать до лучших времен, сказала Аня. Пока не заржавеют.
Дядя Жорж и тетя Муся мне никаких подарков не дарят. Может быть, потому, что у них нет денег. А может, они просто не хотят показывать, что меня любят.
Дядя Жорж никому ничего не показывает. У него такой характер. В бабушкину маму. А бабушкина мама училась в институте благородных девиц. И была первой ученицей. Еще при царе Горохе.
Дома у дяди Жоржа — только новые вещи. Которые нельзя трогать грязными руками. А у бабушки, он говорит, одно старье. Из нафталина. И давно пора все сундуки выбросить на помойку.
Бабушка сказала: пусть он распоряжается у себя в квартире. И то, что в сундуках, еще пригодится. Никто не знает, какая у нас будет жизнь.
А дядя Жорж знает, какая будет жизнь. Потому что он читает газету и слушает радио.
И радио у дяди Жоржа не такое, как у нас с бабушкой — тарелка с дыркой. А настоящий приемник. По нему даже заграницу можно слушать. Но я заграницу не люблю. Я люблю сказки и вообще детские передачи.

СУНДУК МОЕЙ БАБУШКИ
У моей бабушки есть сундук. Он стоит в темной комнате под ковром. На нем даже можно ночевать. Когда гости.
Утром бабушка сказала:
- Давай-ка сегодня займемся делом.
Я давно жду, когда это скажет бабушка. Даже боялся, что она начнет без меня.
В сундуке вся бабушкина жизнь. Потому что она ничего не выбрасывает. А все складывает в сундук. Там вся жизнь и бабушки, и дедушки. Там вся жизнь тети Гали и дяди Жоржа. Там вся жизнь моей мамы. А скоро там будет и вся моя жизнь. Раньше я думал, что в сундуках хранят сокровища. Но теперь я знаю, что это необязательно. Можно в сундуке хранить всю жизнь. И сундуки не все обязательно волшебные. Это в сказке надо говорить волшебные слова:
- Сезам! А Сезам — откройсь! Немедленно!
И он открывается.
Бабушкин сундук даже на ключ не запирается. А просто она говорит:
- Не пора ли нам с тобой разобрать сундук. Как бы моль все не съела.
Тут и начинается у нас целый театр.
- Смотрите, какой пиджак дедушкин. С крылышками!
- А платье у бабушки! С хвостом!
- Шляпа, как зонтик. Открывается и закрывается.
Я подхожу к большому зеркалу в светлой комнате у окна и примеряюсь.
Дедушкины котелки. Бабушкины страусы.
Как на картинке в журнале «Нива»…
Потом мы складываем наши сокровища обратно и посыпаем густо нафталином. Чтобы моль-нахалка не съела всю бабушкину жизнь.
В сундуке на самом дне лежит коробочка. А в этой коробочке мой серебряный крестик.
Потому что я крещеный. Бабушкой. Потихоньку.

ЧЕРТИ ПОЛОСАТЫЕ
Я часто сижу на сундуке и думаю. Просто так. Ни о чем. Когда буду взрослый…
Теперь я знаю почти все, что есть на белом свете. Во-первых, есть Бог. Который живет на небе и оттуда все видит. Так что лучше не безобразничать. Даже потихоньку. А еще есть Черти Полосатые. Как сказала наша Дворничиха. Они никого не боятся. Что хотят, то и творят. Хотя такие же люди, как все. Только в хромовых сапогах. И ездят на «эмках». Эти вот Черти Полосатые взяли моего маминого дедушку. С Никицкой. Ни за что. И спрятали куда-то. В Тьмутаракань. А вчера ночью пришли в Сокольники…
Вот она — наша комната в Сокольниках. На диванчике у рояля спит кто-то, свернувшись калачиком. Конечно, это я. Большой абажур над столом. Оранжевый? Нет, голубой. Это потом мама сама обтянула его парашютным шелком. И перекрасила стрептоцидом.
Папа в белой рубашке с закатанными рукавами, без галстука. Мама в халатике из вискозы. Только что, видно, принесла из кухни чайник.
Сначала они замерли, как на фотографии.
Потом вдруг оживают. Папа пытается схватить маму за руку. Она отбивается. Бегают вокруг стола, как дети. И смеются. Это я помню.
- Ну погоди… Он ведь еще не спит.
- Сынище-парнище, ты разве не спишь?
Я молчу. Потому что хитрый. Люблю, когда они дома вместе. И у мамы есть настроение. Папа приходит поздно. Я его почти не вижу. Скоро я его совсем забуду, и все. Так говорит мама…
Вдруг окно вспыхивает. Крик тормозов.
И все замирает.
… Они громко стучали. На весь дом.
Дверь пошла открывать мама. Я слышу, как они разговаривают в коридоре:
- Харлип, Константин Бенцианович здесь проживает?
Голос мамы:
- Вы спрашиваете Константина Борисовича?
- Бен-циа-ны-ча.
- Костя, — кричит мама из коридора, — тут спрашивают Константина Бенциановича.
- Это, наверное, меня.
Папа говорит тихо. Даже я в комнате его почти не слышу. Мама понятия не имела, что мой папа Бенцианович. Потому что дедушку-то звали Бориспалыч.
Они входят в комнату:
- Где у вас аппарат?
Мама показывает на тумбочку:
- Вот, пожалуйста, телефон…
И тут я понимаю, что это они — самые настоящие Черти Полосатые.
Один главный Черт стал названивать и тихо разгова-ривать в трубку:
- Так точно… По паспорту… Есть!
Потом оборачивается и говорит:
- Что Борисыч,  что Бенцианыч — один хрен! Одевайтесь.
Тут началась катавасия. Как в кино.
Я сижу на диванчике, закутавшись в одеяло, спустив босые ноги. Папа медленно идет ко мне, становится на колени. Я обнимаю его за шею. А мама вон там, у печки, прижавшись.
Черти переглядываются, и тут Главный начинает орать:
- Прекратить базар! Нечего мне тут цирк устраивать, гражданин Харлов! Бенцианович! На вас и ордера пока нет. Проверочка. Пацана успокойте. Нехорошо!
Мама спрашивает, что нужно взять с собой.
Черт делает рукой вот так:
- Пока ничего. До выяснения.
- Ну полотенце и зубную щетку все-таки можно?
- Можно и сапожную. Штиблеты чистить.
Тут Черт рассмеялся как-то противно. Хи-хи-хи. Как девочка.
Папа стоит с открытым ртом. Я, помню, даже удивился. У него губы сами собой прыгали.
- Ну, сынище-парнище…
Мама не пошевелится. Белая как простыня.
- Пока, сынище-парнище. Пока…

Почему он не поцеловал маму, я не знаю. До сих пор — не знаю. У меня в голове как-то все смешалось.
То ли наяву, то ли во сне…
Черти уводят отца пританцовывая. Откуда-то сверху, из поднебесья, подпевает голос с хрипотцой:
Эх, яблочко, да куды котишься?
В ГПУ попадешь — не воротишься…

Утром мне сказали, что мой папа уехал в командировку.

ДЕДУШКА БОРИСПАЛЫЧ
Мой папин дедушка ходит с палочкой и в галошах.
Даже летом.
- Только ПОЛНЫЙ ПОЦ ходит в галошах в сухую погоду, — шутит дядя Леня.
- Перестаньте сказать такие вещи. Тем более при ребенке, — обижается моя папина бабушка, — никогда нельзя знать в Лосинке, что делается в Москве.
Папин дедушка с папиной бабушкой живут в Лосинке круглый год. А я у них живу только летом.
Каждый день дедушка едет из Лосинки в библиотеку Ленина. Как на работу.
Мой дедушка хочет знать, почему получилась эта вели-кая история. Конечно, для этого надо прочесть всего Маркса. И он каждый день сюда ходит. Но зарплату ему Маркс не платит.
Дедушку здесь все знают и очень любят.
Когда он только входит и снимает пальто, к нему сразу подбегает одна барышня и кричит другой барышне:
- Опять притопал этот старик. Тащи Маркса. Весь КАПИТАЛ.
Мой дедушка — почетный читатель номер один. Его повесят скоро на стенку. А пока выдали билет на всю жизнь.
Дедушка ходит по улице медленно. Теперь такое движение, что могут запросто задавить. Никто даже не обратит внимания. А когда надо перейти на другую сторону, он поднимает палочку. Вот так!
И к нему тут же бежит милиционер и свистит.
Из-за угла выскакивает фотограф и щелкает дедушку с милиционером для газеты. Как хороший пример.
Никому и в голову не может придти, что дедушку раньше объявили никудышным и хотели отправить даже к чертовой матери.
- Придурошный, — называет моего дедушку Дворничиха.
Наверное, это потому, что дедушка всегда ходит в черном пальто и черной шляпе. Как до революции.
- Вот видите, — показывает бабушка дедушкин билет в библиотеку, — здесь написано «бессрочно». А вы еще говорите!
Дедушка охмурил бабушку не сразу. Он долго ходил и носил цветы. А бабушка не хотела за него выходить. Потому что дедушка был человек другого круга. Но у бабушки не было выхода. Бабушкина мама сама хотела выйти второй раз замуж. Она тогда была еще — ОГО-ГО! И бабушке не хотелось портить ей жизнь и висеть у нее на шее.
Тут она согласилась на дедушку. И поехала в Париж за платьем.
А потом она нарожала трех сыновей.
И один оказался мой папа.
А дедушка никогда не любил работать на фабрике. Он хотел сидеть в кабинете и читать книги. Но мама дедушки сказала еще до бабушки: хватит тебе ковырять в носу, иди работай на свою фабрику.
У дедушки всегда был нос. Он мог унюхать сразу — откуда табак. Даже зажмурившись.
С таким носом дедушка мог далеко пойти.
Но коммерсант из него получился, как из дерьма — пуля. Как сказал дядя Леня.
И тогда дедушка взял в дело своего племянничка. Этот племянничек схрумкал дедушку. С потрохами. И оставил его только на вывеске.
Тут началась вся эта катавасия. Ходили туда-сюда немцы, разные поляки. А потом пришел Рубинчик и сказал:
- Пошел вон с фабрики. Кровопивец!
Дедушка страшно обрадовался. Потому что теперь он мог сесть за книги и узнать про всю нашу жизнь у Карла Маркса.
Тетя Галя говорит, что дедушка черти чем занимается. А бабушка всегда рада, что он не на улице, а в тепле.
Этот Маркс очень успокаивает нервную систему.
Ведь дедушкина система совсем расшаталась, когда бабушка с детьми поехала жить в Москву. А дедушка целый год катался на поезде во Владивосток — туда и обратно. Чтобы никто не знал, где теперь живет человек с таким удивительным носом.
- Он всегда был умный, — говорит моя папина бабушка, — только поэтому ему удалось себя сохранить.
Моя папина бабушка была большая барыня.
Аня говорит:
- Просто цирлих-манирлих!

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32