Тексты пьес

Об Отечественной войне я делал много и в разное время. И «Частная хроника времен войны», и « Стратегия победы» /два фильма в этой серии/, «Память о Великой войне». Конечно, это были разные по форме и содержанию картины, и, я хочу сказать, что тема мне известна в разных вариантах. Но в «новое время» надо было сказать то, что не удавалось или не имел права сделать прежде. Конечно, пересказывать все двадцать четыре картины «Война Священная», сделанные на студии «Чистые пруды» фонда Ролана Быкова я не буду. Первые шесть картин мы делали вдвоём с моим учеником, другом, и единомышленником Алексеем Васильевым, потом компания пригласила других, режиссеров и уже они доводили серию до конца.
Эстетические принципы были заложены в пилотном фильме «Брестская крепость».
Работая над фильмом, мы, прежде всего, думали о той молодой аудитории, для которой Война лишь давняя история. С современником надо говорить на его языке. Нам хотелось приблизить войну, заставить зрителя переживать, и сочувствовать не выдуманным историям и реальным людям, победившим в той страшной Войне.
Прежде всего, мы решили отказаться от дикторского текста за кадром.
Текст требует однозначности и устаревает слишком быстро в нашем стремительном времени. Кроме того, молодёжь, особенно нынешняя не доверяет, когда ей навязывают чужие оценки. Поэтому мы и решили только цитировать подлинные документы, отправляясь за ними в глухие архивы.
Старались свести до минимума количество военной кинохроники и бросить все свои силы на создание пластических, музыкальных, шумовых символов и знаков.
Добивались столкновения кадров-символов, кадров-образов их глубинного переплетения с бытовыми подробностями в синхронных репликах очевидцев. Всё ради того, чтобы подняться на новый уровень восприятия темы, которая уже многократно рассматривалась и была на поверхности.
Использовали «клиповый» монтаж изображения и музыки, который  должен был заставить молодые поколения по-новому отнестись даже к знакомому материалу.
Песня Ильи Катаева на слова Давида Самойлова «Сороковые роковые» зазвучала по-новому. Невозможные в советские времена православные молитвы органично вошли в структуру картины. Опаленные огнем фотографии защитников крепости, всплывающие как бы из небытия и уходящие в вечность, заставляли внимательно вглядываться в лица воинов.
Потом, в следующих картинах, мы старались не изменять себе. И не изменяли, пока процесс был в наших руках. Но продюсерская воля сегодня выше воли автора и режиссера. Хорошо, когда продюсер твой единомышленник. На сей раз этого не случилось, поэтому не случилось и крупного события на экране.
Конечно, чтобы рассказать обо всей войне понадобилось бы сделать 1418 картин. По одному дню войны на картину. Но этого не случилось по понятным причинам. Цифра 24 взята с потолка. Если бы решились на 48 картин — по числу военных месяцев, — это было бы оправдано и укрепило форму. Если бы решились рассказать о судьбах одних и тех же героев в разных картинах, в соответствии  с течением времени войны, тоже можно было бы рассчитывать на более глубокое понимание и военной истории, и характера поколения победителей. Главное сохранились бы те детали, которые уничтожает время каждый минуту.
Иногда мне казалось, что Алексей Васильев, как оператор и режиссер делает чудеса. Фильмы становились памятниками, стихами, песнями о великой войне. Судьбы простых солдат вырастали в символы военного поколения. А каменные изваяния и кирпичные обрушенные казематы, игрой камеры и света оживали. Временами удавалось подняться до уровня высокой поэзии. Недаром в эпиграфе литературной заявки стояли гомеровской трагедии.
Но если бы все ощущения можно было передать словом, зачем тогда ЖИВОПИСЬ, зачем КИНО.
Путь был намечен. Но на телевидении редко кому удается довести свой замысел до совершенства.
Увы мне! Увы…
Творческие и мировоззренческие вопросы мало интересовали и заказчика, и вещателя. И всё-таки мы благодарны судьбе, что она позволила нам еще раз коснуться святой темы, которая, может быть, одна ещё и скрепляет нацию.

Последнюю картину  делал тоже мой бывший ученик Олег Чернов. Это была одна школа, один подход к теме. Но не обошлось без дикторского текста и серия кончается моими словами за кадром:

8 мая 1945 года в Карлсхорсте, это недалеко от Берлина, в мрачном     средневековом замке был, наконец, подписан акт о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. С советской стороны к нему приложил руку маршал Жуков- великий полководец Советской армии, с немецкой стороны — фельдмаршал  Кейтель…
Но разве может вдруг остановиться такая война от одного росчерка пера?
Еще долго русский солдат будет шагать по чужим дорогам, жертвуя собой и собой пожертвовав на плахе войны. За свободу своей Родины,  да  и всей Европы.
Но, всё-таки, 9 мая, это был славный рубеж истории, когда впервые за четыре года миллионы людей вздохнули облегченно и счастливо.
Они возвращались гордые. По разному отмеченные судьбой на полях сражений, оставляя за собой могилы друзей и врагов, понимая, чувствуя, что совершили великое святое дело.  И нет пока  этому поколению равного  на земле.
Исполнив до конца  свой долг , они собирались жить по-новому среди любимых, в любимой стране.
И обалдевшие от радости города  распахнулись и засверкали  им навстречу.
24 июня в Москве, спустя ровно четыре года и два дня после вероломного нападения фашистской Германии на нашу Родину, ожидался великий парад на Красной площади.
Никто не знал заранее, как он случится.
Над Москвой в этот миг грянула весенняя гроза, холодя и веселя солдат всех фронтов, участвующих в этом необычайном смотре. Как будто сама природа отмечала этот день по- своему — пугая и радуясь.
Самые любимые народом и армией полководцы Жуков и Рокоссовский командовали войском.
И к цоканью этих копыт прислушивался  тогда благодарно весь мир.
Никому и в голову не могло придти, что после таких горьких испытаний и такой оглушительной победы добра над злом, народы вскоре разойдутся от мелкой брани. И враждой, и страхом снова наполнятся сердца.
Казалось, что Россия трудом и ратным подвигом своим переменила тогда  не только самый ход, но  и смысл истории человечества. На века…
Никакая Хроника не может передать всей сладости Духа, который царил в народе в эти мгновения безраздельно…

Я сам отчетливо помню этот день в мельчайших подробностях. Горьких и величественных, смешных, а порой нелепых. Вот тут и позавидуешь режиссёру игрового кино, который, не стесняясь, выкладывает свои чувства, мысли и впечатления на экран. И чем больше хранит память подлинных деталей, тем выше становится произведение искусства.

АВТОПОРТРЕТ на фоне эпохи

Самопознание безусловная основа для документального режиссера. Можно сказать, это единственный инструмент «глубинного бурения» в его руках. Никакие книги и просмотры не могут заменить этой работы для документалиста.
Документалист не только обязан зашифровать в кадрах  жизнь современника. Но и, в пределах  возможностей, расшифровать в построенной им картине своё время и характеры своих героев. Как же можно понять и почувствовать чужого, постороннего человека, если ты не знаешь, не помнишь и не понимаешь самого себя. При этом, конечно, нужно уметь моделировать  себя в разном возрасте и в разных ситуациях. Автопортрет в пятилетнем возрасте я написал недавно в документальной повести «Гибрид».
Напрягая память, уходя в подвалы подсознания я  переселился в 1937 год и постарался воспроизвести все детали и характеры, всю обстановку жизни, которая меня окружала в самом раннем возрасте. Хотя повесть или если хотите сценарий не лишен художественных претензий, отвечаю головой, что эта вещь абсолютно документальная. Конечно, самопознание необходимо всякому художнику. Но часть его творчества иногда даже самая существенная, уходит на придумывание, фантазирование. Документалист наоборот необходимо снижает присутствие фантазии на съёмочной площадке. Он всегда включает себя, своё естество, свои взгляды и вкусы в материал, который снимает, но не должен уходить за границы факта. Чуточку фантазии только на глубине реального факта. Этим, собственно, он и отличается от режиссера — игрового фильма.  Крепостная зависимость от реальной жизни не в тягость, а в удовольствие.
Надо постоянно видеть себя со стороны. Нужно, хотя бы изредка, просматривать и оценивать себя изнутри.
Хлопотная, но интересная работа…
Жизнь — интересная штука. К сожалению, это понимаешь слишком поздно. Иной раз она выкидывает такое коленце, что век не выдумаешь. По природе, я человек застенчивый, стеснительный и мало коммуникабельный. Всё, что я узнал о жизни всё, что я в ней понял,  случилось благодаря тому, что я снимал документальное кино. Вопреки распространенному мнению, не литература, не театр, а жизнь учит жизни. А из всех искусств, только искусство телевидения ближе всего подходит к раскрытию тайн общественного бытия.
Документалист не может перестать удивляться и поэтому должен постоянно культивировать в себе «детский» взгляд на жизнь.
Учиться собирать и запоминать детали, которые восстановят Время, сколько бы не прошло лет, сколько бы не случилось событий. Перед глазами документалиста должна быть открытая книга бытия от самого начала и до самого конца.

Г И Б Р И Д
Начальные главы

ПРОЛОГ
В провале темной сцены — «Рениш» с открытой крышкой. Отдельные предметы мебельного гарнитура черного дерева, купленные у «Мюр и Мерилиза» на Петровке в начале века. Большое овальное зеркало в тяжелой раме. Часы «Павел Бурэ» с боем.
Впереди — кресло, обитое серебристым шелком, и круглый столик на тонких ножках.
Вещи появляются и исчезают. Как воспоминания.
У рояля белокурая пианистка. В длинном бархатном платье, со шлейфом.
Звучат первые аккорды этюда Скрябина.
На публике появляется Знаменитый Артист.
Он одет в концертный смокинг. В руках записная книжечка и трость.
Оглядывается. И читает:

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32