Тексты пьес

Первый контакт для документалиста значит очень много. Во-первых, герой должен произвести на тебя впечатление, а во-вторых, ты должен понравиться своему герою. Необходимо обнаружить точку «сопряжения». Одна «личность» должна почувствовать другую. Иначе «игры» не будет.
Короткая светская беседа и сразу отказ сниматься. Маэстро занят.
Его жизнь по минутам расписана на несколько лет вперёд. Ни в какой рекламе, он естественно не нуждается. Фильмы уже снимались, а сейчас «БИ-БИ-СИ» подписало с ним особый контракт и т. д. Надо было найти какой-то неожиданный повод, чтобы уговорить Маэстро. И повод нашелся.
Оказывается, что в начале войны мы жили в одном городе, и наши школы были рядом. Но главное, как удивительно работает память в стрессовых ситуациях, я тут же вспомнил всех актеров драмтеатра — Олегов, Вовси, Куликовский, Побегалов, Агеев, Незнамов… Оказалось, что у нас были общие любимцы, знакомые ситуации и подробности жизни в Чкалове, так тогда назывался Оренбург. Короче говоря, мы быстро вошли в то время и пространство, которые были моим детством и его юностью. И это тут же сблизило нас и потрясло.
В Чкалове-Оренбурге был похоронен его отец Леопольд Ростропович, которого он боготворит до сих пор. Его могилу недавно отыскали местные архивисты. Власти решили увековечить память о Ростроповичах, открыв в доме, где они жили музей. Слово за слово, и Ростропович принимает решение, неожиданное не только для нас, но и для него самого. Он приносит свой «гроссбух», где расписаны предстоящие гастроли, что-то зачеркивает и что-то вписывает. Три дня по осени он готов провести с нами в Оренбурге, другого времени у него нет, и не будет.
Мы были счастливы. Хотя отлично понимали, что снять за три дня полнометражную картину о таком человеке невозможно. На прощание Ростропович вдруг вспомнил:
А знаете, как меня дразнили в консерватории? Подсолнух!
Этот цветок всегда тянется к солнцу. И ребята считали, что такая уж главная черта моего характера…
Так родилось название картины, которую мы ещё только надеялись снять -«Подсолнух».
Всю жизнь я старался снимать «простых» людей. Мне казалось, что если человек не испорчен вниманием, с ним работается легче. Кроме того, моя христианская душа всегда сторонилась знаменитостей. Я держал «Исповедь» Руссо подмышкой и всегда хотелось изобразить жизнь простую, как «необыкновенную».
Естественность и искренность предпочитал всем знакам отличия.. И тут на тебе! Знаменитейшая личность, мировой музыкант, а с некоторых пор, ещё и звезда на политическом небосклоне.

14 сентября 1991 года в 19 часов мы стояли у стойки в аэропорту, где было написано черным по белому -  рейс Москва-Оренбург, вылет в 20часов 30 минут. Оператор Володя Милетин водрузил камеру на штатив с колёсиками, а по залу спокойно шёл сам Мстислав Ростропович на которого никто не обращал внимание.
Мы начали снимать…
Первое интервью прямо в аэропорту. Спонтанно.
Ростропович рассказал очень много за полчаса, не ожидая вопросов и легко переходя от одной темы к другой. Сразу стало ясно, как с ним работать.
Есть такие особенные люди — редкая находка для документалиста! Они сами легко входят в «роль», сами выстраивают сюжет. Кинематографисту надо лишь поспеть за своим героем, не мешая ему. Эта «артистичность» вовсе не свойственна каждому актеру или политику. В данном случае мы столкнулись именно с таким человеком и поблагодарили Провидение.
Ростроповичу присуща «детская» непосредственность. В жизни он сложный, многозначный человек, способный просчитать на десять ходов вперёд, но это не замечает глаз постороннего человека. Не увидела это и наша камера…
В самолете Мстислав  Леопольдович тут же отключился. Оказывается это его многолетняя привычка отдыхать в дороге. И Володя Милетин снял замечательный кадр, как спит Маэстро.
Музыка в фильме звучала только в исполнении Ростроповича и удачно заполняла пластические пустоты кадра. А текст к этому «сну» написал я, уже на монтажном столе.
Несмотря на поздний час, встречали нас в Оренбурге по-царски. Вдруг, какая-то ушлая журналистка задала Ростроповичу вопрос:
- Вы приехали сюда, чтобы сниматься?
Зная амбициозность Ростроповича, я просто обмер. Вдруг откажется от нас?
А Маэстро ей в ответ:
- Я приехал, чтобы встретиться с друзьями и вспомнить юность, — коротко ответил и обворожительно улыбнулся.
Конечно, местные власти решили использовать приезд Ростроповича на полную катушку. И сочинили такой плотный график его пребывания в Оренбурге, что  специально выделенного времени для съёмок не нашлось. Все наши замыслы, все расчеты на «интимное» общение сразу рухнули. Нам пришлось  снимать  по ходу событий.
Поначалу мы пытались поспорить с хозяевами города. Ничего из этого не вышло. Но телевизионщикам не привыкать работать в «фронтовых» условиях. И мы понадеялись на Бога и Ростроповича.
Встречи, выставки, приёмы, опять встречи, снова выставки, снова приёмы… Два дня в диком темпе. Скоро мы убедились, почему Ростроповичу так захотелось побывать именно здесь. Почему свой первый концерт после семнадцатилетнего изгнания, он дал не в Москве, не в Петербурге, а  именно здесь, на Урале.
В Оренбурге не считали Ростроповича заезжей знаменитостью, здесь он был своим. В городе его узнавали все, и все радостно улыбались ему навстречу. Казалось и он знает всех. Почему так? Может оттого, что его мать отсюда, коренная казачка. А может оттого, что он много сделал, чтобы поднять музыкальную культуру города.
На всех встречах Ростропович рассказывал о своей юности. Особенно волнительно это было, когда мы подошли к маленькому одноэтажному домику на Зиминке, улице, где открывался музей Ростроповичей. Я сразу узнал и подъезд и квартиру.
Два лютых года, а зима сорок второго особенно. Я помню, как пробивался с нотной папкой к этому крыльцу и полчаса отогревался у изразцовой печки-голландки, а потом строгая Софья Николаевна, кутаясь в оренбургский платок, учила меня играть гаммы на рояле. Теперь её портрет висел на стене и Мстислав Ростропович всем рассказывал, какая она была красавица. И как он хорошо понимает своего отца, который влюбился в аккомпаниаторшу на первом же концерте….
Ну, кто бы мог подумать, что так повернётся судьба! Теперь я  относился к истории Ростроповича с особым чувством. И это сразу понял Володя Милетин. Какое счастье, когда оператор и режиссёр понимают друг друга с полуслова!
Ранним утром мы были на кладбище. Снимали и старались не мешать Ростроповичу, помолится на могиле отца.
А в домашнем застолье в семье Гончарук, которая и создала музей Ростроповичей в своём теперешнем доме, Мстислав Леопольдович рассказал смешную историю, как он женился на Галине Вишневской. Потом он вспомнил и свой первый концерт в Оренбурге, и как спас от холода свою первую любовь, притащив с окраины целое бревно.
Всё, что рассказывал нам и публике Мстислав Леопольдович, было трогательно, смешно и в деталях того времени. Давно и тщетно настаивает его супруга, чтобы Ростропович написал, наконец, книгу своих воспоминаний. Но я думаю, что он её никогда не напишет. Чтобы написать, надо остановиться и посмотреть назад. В том-то и дело, что Ростропович не может этого сделать сейчас. Сегодня он играет в Токио у императора, завтра в Лондоне у королевы, спит три часа в сутки и прилетает в Париж только затем, чтобы сменить ноты для очередного концерта.
В движенье счастье мое, в движенье…
Но Ростропович не любит громких слов.
Изображение передать словами нельзя. Даже авторский комментарий пропадает без интонации, не говоря уже о речи самого Ростроповича с его удивительной картавостью и блестящей мимикой.
И только в контексте фильма понимаешь, какой это добрый, открытый и озорной человек. И при этом, может быть, самый счастливый человек на свете.
Конечно, в своё время явится хороший писатель и напишет интересный роман из жизни Музыканта или найдётся великий актёр, который сыграет Ростроповича? Но реального человека современники и потомки смогут рассмотреть только в картине документалиста.
А это уже наше счастье, что мы успели её снять и сделать.

М Н О Г О С Е Р И Й Н Ы Й     Ф И Л ЬМ

Как только телевидение стало производить свои фильмы и заинтересовалось собственной спецификой, встал вопрос о создании многосерийной продукции. Конвейер требовал жесткого повторения формы с обязательной периодичностью — ежедневной, еженедельной. На вещании появились циклы и рубрики, в телекино многосерийные фильмы. Если в игровых фильмах  многосерийность диктовал «растянутый» сюжет с одними и теми же персонажами, в документальном кино искали другие основания.
Эстетические проблемы многосерийного документального фильма актуальны до сих пор.
Конечно, многосерийность держится на единстве формы и содержания. При этом тема или, лучше сказать, идея должна развиваться. Это «цикл» в отличии от многосерийного фильма может позволить себе вольные формы и держаться только за единство темы.
Преимущества многосерийного фильма очевидны, недостатки тоже. Обычно не удаётся сделать серию так, чтобы все фильмы были на одном художественном уровне. Особенно в тех случаях, когда это делают разные режиссерские  группы.
Конечно, сначала нам и в голову не приходило, что может быть и сто и тысяча фильмов в одной серии. Мы скромно считали, что спектакль на экране может быть в трёх-пяти актах. Я и теперь более всего люблю именно такие размеры. Но при нынешних масштабах это серией и не назовёшь. Просто одна картина в нескольких частях.
Телевидение во всем мире страдает «манией величия». Да простится ему этот малый грех.

ВОЙНА   СВЯЩЕННАЯ

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32