Тексты пьес

Валерий Саблин закончил Ленинградское училище на набережной лейтенанта Шмидта. Наверно, это не простое совпадение. Ведь за семьдесят лет до Саблина именно Петр Шмидт возглавил мятеж русских моряков на Черном море. В каюте Саблина всегда висел портрет легендарного революционера.

Старший брат Борис Саблин:
На первых порах я просто долгое время не мог понять, для чего это он сделал. Сказать, что этот поступок похож на поступок самоубийцы, я не могу, потому что я прекрасно знал его характер. Знал, что у него прекрасная семья. Казалось, бы должен подумать и о семье? Этот вопрос долго не давал мне покоя, а потом я понял. Нужны были какие-то активные действия, чтобы создать трещинку, хотя бы микроскопическую трещинку в этой системе. Здесь не было никакой романтики, никакого утопизма. Это был человек целеустремленный. Знал прекрасно, что он делает.

Тамара Саблина, сестра:
Я думаю, что он не мог вынести оскорбления  страны, народа, что правит нами клика во главе с подобным Генсеком.

Борис Саблин:
При всей его честности, при всем его отношении к жизни, как могла сложиться его судьба в эти 10 лет до Перестройки? Люди его характера либо спевались, либо кончали с собой, либо шли в лагеря, на каторгу. Все-таки я думаю, что он пошел на это, рассчитывая, что шанс у него есть. Крикнуть во всё горло…

Кабинет следователя.
Вопрос автора:
Вы прослушали пленку с его радиообращением? Она есть в деле?
Нам показалось, что Добровольский как-то смутился в этот момент.

Следователь Добровольский:
Он записал три пленки.  Две он отослал с помощью матроса Шеина, а одна осталась у него в шкафу на корабле. Все три пленки у нас есть в деле.

Мы с волнением рассматриваем эти крохотные моточки пленки, за которые отдал жизнь капитан Саблин.
Следователь включает магнитофон и мы слышим эту хрипловатую запись:
Здравствуйте товарищи! Я обращаюсь к тем, кто революционное прошлое нашей страны чувствует сердцем. Кто критически, но не скептически оценивает настоящее, и кто мыслит о будущем нашего народа. Прежде всего, большое спасибо вам за поддержку, иначе я бы сегодня не беседовал с вами. Наше выступление не есть предательство Родины, а чисто политическое прогрессивное выступление. И предателями Родины будут те, кто попытается нам помешать.
Мои товарищи просили передать, что в случае военных действий против нашей страны, мы будем достойно защищать её.
Но сей час наша цель другая.
Поднять голос правды…
Фотография Саблина из «дела». Звучит колокол.
Конец второй части.

РУССКАЯ ТРАГЕДИЯ
(часть третья)

После короткой преамбулы, с использованием новых кадров хроники и снятого материала, помогающего зрителю включиться в нашу картину, мы снова оказываемся на Лубянке, в кабинете следователя.
Через месяц после начала дознания, Саблин изменил свои показания.

Добровольский читает новые показания Саблина:
За время следствия я имел возможность еще раз продумать и более трезво оценить свою вину, свои взгляды и рассуждения политического характера. В результате чего пришел к выводу, что глубоко заблуждался в своих оценках внутриполитической деятельности Центрального Комитета Коммунистической партии и советского правительства, в своих рассуждениях о будущих, так называемых преобразованиях в нашей стране. Я пришел к выводу, что моё выступление по телевидению ненаучно, абсурдно по содержанию, носит клеветнический характер и, так называемые выступления не были бы поняты народом.
Я раскаиваюсь в своих действиях, сожалею, что вовлек в это выступление молодых еще людей…
Считаю, что их увлекла новизна и эффектность поставленных мною вопросов, а так же эмоциональность изложения их. Я искренне, глубоко и бесповоротно от всех, глубоко неверных моих теоретических, в кавычках, положений и резких клеветнических высказываний в адрес ЦК КПСС и советского правительства, изложенных в различных моих записях…

Такой неожиданный поворот в нашей истории. Теперь мы попытаемся понять причины этого слома в настроении Саблина. Прежде всего, мы просим объяснений у следователя.

Следователь Добровольский:
Для меня это тоже было загадкой. Причем, объяснить это тем, что он страшился наказания? Вроде бы нет. Он не считал, что это закончится высшей мерой наказания. В своих заявлениях он пишет, что я понимаю – на флот мне не вернуться, но после того, как суд определит мне наказание, я готов работать на благо моей Родины. То есть у него не было убеждения, что надо спасать свою жизнь.

Вопрос автора:
Считаете ли вы, что Саблин лавировал, сознательно путал следствие?
Добровольский:
Нет, я так не считаю. Он был искренен со мной. У нас установились добрые отношения. Нигде его не били, нигде не пытали. Всегда и везде относились к нему с должной предупредительностью. Так что объяснить сейчас, почему Саблин так резко изменил свои показания, я не могу.
Вопрос: Считаете ли вы, что над Вами существовал негласный политический надзор, который и обусловил все ваши действия?
Добровольский:
Нет, я бы не сказал. Я считал и считаю сейчас, что честно делал своё дело.

Возвращаемся в зал суда. Адвокат просит слова.
Адвокат:
Уважаемый Председатель! Уважаемые присяжные!
28 февраля 1976 года в ЦК КПСС поступает рапорт, подписанный председателем комитета госбезопасности Андроповым, Министром Обороны Гречко, генеральным прокурором Руденко и Председателем Верховного суда Советского Союза Смирновым. В этом документе указанные лица верноподнически сообщают, в каком положении находится следствие по настоящему делу и просят согласия
привлечь к суду только капитана Саблина и матроса Шеина, а остальных участников этого события освободить от уголовной ответственности.
На экране появляется  документ, где суд обращается с ходатайством в ЦК КПСС — приговорить Саблина к высшей мере наказания. На документе стоят подписи всех членов Политбюро: За – Брежнев. За – Суслов и т.д. Эти магические закорючки имели силу, куда большую, чем закон.
Мы подробно рассматриваем зал  высшего судилища Советского Союза. Оно сохранилось в своем первозданном виде со всеми знаками и символами. Вот место для прокурора. Вот место для адвоката. А вот скамья подсудимого…

За кадром звучит голос Саблина с его обращением:
… Ленин мечтал о государстве справедливости и свободы, а не о государстве жестокого подчинения и политического бесправия.
К сожалению, этого не произошло, и у нас ЦК и правительство – два сапога пара, а вернее, сапог в сапоге. Практически судьба всего народа находится в руках избранной элиты в лице Политбюро. Скажите, где, в каком печатном органе или передаче радио и телевидения допускается критика верхов? Это исключено.
Мы, конечно. Можем миллион раз хохотать над сатирой Райкина, журнала «Крокодил», киножурнала «Фитиль». Но должна же когда-то появиться слеза сквозь смех по поводу настоящего и будущего Родины! Пора уже не смеяться, а привлечь кое-кого к ответственности и спросить за весь этот горький смех!
Наше выступление, это только маленький импульс, который должен послужить началом всплеска.
И в заключении нашего выступления, я хочу сообщить вам наши ближайшие действия.
Во-первых, мы будем требовать сохранения неприкосновенности территории нашего корабля, обеспечения его всеми видами довольствия.
Во-вторых, мы будем требовать ежедневного выступления по телевидению в течении 30 минут после программы «Время». В-третьих, мы будем требовать права на издание своего печатного органа и распространения его через «союзпечать».
Ждём от представителей всех слоёв населения корреспонденций, личных встреч и всяческой поддержки. Наш адрес: Ленинград, главная почта ВЧ 49358, до востребования. Если со стороны правительства к нам будет применена сила, чтобы ликвидировать нас, то вы об этом узнаете по отсутствию нашей передачи по радио и телевидению. И в этом случае только ваша политическая активность спасет революцию, начатую нами.
Поддержите нас, товарищи!
Конечно, такой текст требовал изображения. Ни в кое случае нельзя было нарушить мысль иллюстрацией. Надо было искать знаки и символы, надо было опираться на лица людей, которые впервые слышат эти слова. Не все и не всегда удавалось.
Мы даже не смогли найти фотографии Саблина, которая как-то соответствовала этому кровоточащему Слову.
Приходилось рассчитывать на синхронные поддержки.
Вопрос автора: Вы присутствовали на суде?
Матрос Виноградов: Да.
Вопрос: Что вспоминается?
Виноградов:
Закрытость. Вот сейчас читаешь — очень смахивало на сталинские времена.
Вопрос: Какое впечатление произвел на Вас Саблин?
Виноградов:
Гнетущее, он был очень сильно подавлен. Может его сломали в тюрьме? Небритый, в каком–то свитерочке несвежем. Я привык его видеть в форме, подтянутого, выбритого. А тут сидел сутулый. Я даже боялся на него смотреть…

Нам разрешили снимать в Лефортовской тюрьме.
Оказывается, безусловно, в целях слежки, Саблину позволили переписку с родными…
Вот отрывки из этих писем:
Дорогие мои Нина и Миша!
Сегодня 22 марта. Получил сразу и письма и посылку. Конфеты мне тоже дали от вас. Письмо шло три дня, а вот моё письмо от 12 марта вы почему-то ещё не получили… Что я могу написать о себе, кроме того, что здоров, бодр, читаю книги.
Книги, книги и книги – это сейчас моя жизнь. Недавно закончил хорошую книгу «Сервантес». Жалко, что мы её не прочитали перед тем, как смотрели спектакль « Человек из Ламанчи».
Ценность Дон Кихота в том, что он не выдуман, а выстрадан автором. Я вспоминаю слова Тургенева о Дон Кихоте: « Когда переведутся такие люди, пускай закроется навсегда книга истории. В ней нечего будет читать».
Здравствуйте, мои дорогие папочка и мамочка!
Спасибо, что не забываете меня, великого грешника. Я же понимаю, что не из-за погоды, а из-за меня у вас ухудшилось здоровье. И это мучает меня, так как я вас очень люблю. Сейчас пишу, а перед глазами фотокарточки: мама, папа и я у избы. Всегда мысленно с вами, родные мои.
Целую крепко. Ваш Валерий.

Николай Саблин дома перебирает записочки брата Валерия.
Говорит Николай:

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32