Тексты пьес

Он потребовал, чтобы корабль встал на якорь. Корабль не подчинился. Он понял, что кораблем управляет не командир, а замполит Саблин. Саблин отказался подчиняться, и тогда Косов сообщил о случившемся  Главнокомандующему и Министру обороны. Главнокомандующий сказал, что он сам выйдет на связь с кораблем. В разговоре с Главнокомандующим Саблин потребовал связи с правительством. После чего на связь с мятежным кораблем вышел Министр Обороны маршал  Советского Союза Андрей Гречко…
Хроника парада 7 ноября 1975 года. Маршал Гречко объезжает войска.
Как я был благодарен судьбе и своему ассистенту за то, что он нашел эту пленку с парадом. Ведь на телевидении после 1991 года всё старались стереть и выбросить.

АВТОР:
Только что с крыши Мавзолея Министр обороны клялся в неколебимой верности Коммунистической партии и её Генеральному Секретарю и вдруг такой поворот!
По свидетельству Косова, в шесть часов утра Гречко доложил Верховному Главнокомандующему Брежневу о сложившейся ситуации. По тревоге поднят балтийский флот.
Кадры военной хроники.
АВТОР:
Приказ Москвы: Догнать, остановить, если не подчиниться — уничтожить.
Борис Нечитайло в тот момент возглавлял штаб дивизии, в состав которой входил корабль «Сторожевой».

Из показаний Бориса Нечитайло:
Вопрос: Можете ли Вы показать на карте, как двигался корабль?
Нечитайло:
Корабль вышел из Риги, проследовал рекомендованным курсом по Рижскому заливу, далее фарватером по Ирбенскому проливу и после прохода плавмаяка лёг на курс 290…
Адвокат в зале:
Уважаемый Председатель! Я хотел бы задать уточняющие вопросы вице-адмиралу Косову.
Косов появляется на свидетельской трибуне.
Адвокат спрашивает:
Можно ли считать, что курс 290 — нормальный курс при движении по Рижскому заливу?
Ответ Косова:
Это нормальный курс при выходе из Ирбенского пролива, ведущий в территориальные воды Швеции…
В кадре появляется уникальный документ — военная карта  района происшествия. Курс корабля проложен рукой капитана Саблина, правда уже в тюрьме.

На экране в зале матрос Николай Соловьёв.
Вопрос: Ваши фамилия, имя, отчество?
Ответ: Соловьев: Николай Соловьёв.
Вопрос: Вы не возражаете против записи на видеопленку?
Ответ Соловьева: Нет.
Вопрос: Помните ли Вы события на корабле «Сторожевой»?
Ответ: Да, конечно. Это самое большое событие в моей жизни.
(Лицо Соловьева в этот момент просияло).
Все съемки велись репортажно. Никому не были известны вопросы, которые задавались. Поэтому и ответы были искренни и даже неожиданны.
Вопрос: Что Вы делали в ночь с 8 на 9 ноября 1975 года?
Ответ: Я стоял на руле, вел корабль.
Вопрос: Интересовалась ли команда маршрутом движения корабля?
Ответ: Да, интересовалась. Я всем говорил, что в Швецию мы не идём. Мы идем в Ленинград.
Вопрос: От кого зависел курс корабля?
Ответ Соловьева: Когда я стоял на руле, только от меня. На следствии меня даже спрашивали, почему я не направил корабль в берег, чтобы посадить на мель?
Вопрос: А почему Вы не направили корабль в берег?
Ответ: Потому что я полностью доверял Саблину и поддерживал его планы.
Лица присяжных заседателей были подчеркнуто бесстрастны. За то публика в зале откровенно волновалась, реагируя на каждый ответ свидетеля. Особенно напряжены были братья Саблины. На Нину просто было трудно смотреть. Она сидела окаменевшая, опустив глаза, но не пропускала ни одного слова.
Временами она вглядывалась в экран, когда шла хроника.
Никому и в голову не могло придти, что это инсценировка. Всё было по-настоящему серьезно.
У нас не было в руках самого дела Саблина. Но к началу процесса нам удалось раздобыть текст его воззвания. Во Владивостоке  мы сняли рубку, из которой полетели в эфир слова воззвания, а на другом конце страны, в Калининграде мы нашли человека, который решился передать это воззвание с корабля.

Вопрос АВТОРА: Ваша должность на момент события?
Ответ Виталия Виноградова:
Командир поста засекреченной аппаратуры связи.
Вопрос: Вы передали обращение Саблина?
Ответ: Не всё! Частично.
Автор протягивает ему текст, напечатанный на машинке.
Вопрос: Имеется в виду это обращение?
Виноградов курит, внимательно рассматривает листы, читает вслух начало текста:
… Всем! Всем! Всем! Говорит противолодочный корабль «Сторожевой». Мы обратились через Командующего флотом к Центральному комитету  КПСС с требованием дать возможность одному из членов экипажа выступить по Центральному телевидению и радио с разъяснением задач нашего политического выступления и т.д.
Да, именно это я и передал.
Вопрос: Вы понимали ответственность, серьёзность этого обращения?
Виноградов:
Да, понимал. У меня даже волосы дыбом стояли, когда я передавал.
Вопрос: И все-таки вы решились…
Виноградов:
Надо же было кому-то передавать. Другие отказались.
Вопрос: Вы уже тогда понимали, что в этом обращении правда?
Виноградов:
Да, понимал. И поэтому решился поддержать Саблина.
Вопрос: А было Вам страшно?
Виноградов:
Не только мне — всем было страшно. У моего напарника истерика была: Не хочу умирать! — кричал. Пришлось успокоить по-флотски, по щекам…
Вопрос: А сами Вы готовы были умереть?
Виноградов:
А куда  деваться было? Куда?..

В зале по решению Председателя диктор зачитывает текст обращения Саблина по стенограмме, оформленной протоколом от 12 декабря 1975 года старшим следователем по особо важным делам следственного отдела КГБ, капитаном Добровольским. Тогда мы еще не знали, что через несколько дней услышим запись самого Саблина…

Диктор за кадром:
….Мы не предатели Родины, не авантюристы, ищущие известности любыми средствами. Назрела крайняя необходимость открыто поставить ряд вопросов о политическом, социальном, экономическом развитии нашей страны.
… Мы осознаем опасность быть уничтоженными физически или в моральном смысле соответствующими органами государства или наемными лицами. Поэтому мы обращаемся за поддержкой ко всем честным людям нашей страны и за рубежом.
Поддержите нас, товарищи!
Ударом колокола заканчивается первая серия картины.

РУССКАЯ  ТРАГЕДИЯ
(часть вторая)

После короткого напоминания зрителю содержания первой серии, вторая часть начинается с показаний капитана первого ранга Юрия Можарова.
Вопрос: Ваша должность на момент события?
Можаров:
Командир бригады ракетных кораблей Балтийского флота.
Вопрос: Вы не возражаете против записи нашей беседы на пленку?
Можаров:
Нет, не возражаю.
Вопрос: Что передавал «Сторожевой» на берег?
Можаров:
«Сторожевой» передавал на берег обращение к народам мира и народам СССР. Но передавал это в закрытой сети, т.е. его фактически слышали только мы. Мы стояли с командиром дивизии и читали его текст. А больше никто в мире его не слышал.
Вопрос: Как Вы отнеслись тогда к тексту этого обращения?
Можаров:
Я слушал это обращение со смешанным чувством. Тогда я уже понимал, что не всё в стране делается так, как написано в руководящих документах и Конституции. Но действия такого офицера -одиночки, я понимал как самоубийство. Такой акт к положительному результату тогда привести не мог.

Обвинитель в зале:
Я прошу таким же образом продемонстрировать показания Бобракова.
Бобраков на экране в зале:
Я был тогда начальником штаба дивизиона малых ракетных кораблей. В 4 часа утра получил приказ: догнать, задержать. Если не будет подчиняться — уничтожить. Мы из одной дивизии, и они знали, что от наших кораблей пощады нет. Я не сомневался, что приказ будет выполнен. Это дело чести офицера. Я так рассудил: тот ущерб, который будет нанесён моей Родине переходом корабля со всеми шифродокументами, кодировочными машинами, супер новейшей аппаратурой космической связи. Плюс литера ракет. Это был бы миллиардный ущерб. Нельзя позволить уйти такому кораблю в чужой порт. Если люди враги, они будут утоплены. Если люди дураки, за глупость надо расплачиваться.
Поэтому я повторяю: Я не сомневался, что приказ выполню…

В зале моряки внимательно слушают эти слова офицера. По существу все они были смертниками, но впервые видели лицо человека, который должен был их расстрелять.
Вице-адмирал Косов дополняет, какие огромные силы были задействованы против мятежного корабля.
Можаров продолжает:
Я  достоверно знаю, что ракетная авиация лежала уже на боевом курсе и имела приказание нанести удар по тому квадрату, где находились кроме «Сторожевого» десятки кораблей. Уничтожить всё живое в том районе…

Свидетельства моряков дополняют ситуацию.
Вопрос автора: Почему Саблин не остановил корабль?
Матрос Нехраш:
Мы шли в Ленинград и мы не могли предположить… Он сам говорил — по нас стрелять не будут. Там было 108 человек, советских людей, ещё не предателей Родины, и мы шли точно в Ленинград. На руле стоял мой товарищ Соловьёв. Я ему верил, как самому себе. Он все время говорил, что мы идем в Ленинград. Если бы мы почувствовали, что корабль направляется в Швецию, корабль тут же застопорил бы ход…
Вопрос: Имел ли право Саблин рисковать жизнью стольких людей?
Ответ: Думаю …нет.
Вопрос: И сегодня так думаете?
Ответ: Да.
На протяжении всей пьесы мнения разошлись. Одни поддерживали Саблина, другие и теперь были против. Это только подчеркивало объективность судебного разбирательства. Нет, это не был «сыгранный» спектакль. Это было подлинно документальное действо.

Вице-адмирал Косов в зале на свидетельской трибуне:
… На корабль была сброшена серия малых бомб. Были даны пушечно-пулеметные очереди по курсу корабля. По всем нашим существующим законам для корабля, совершающего предательские действия, это последнее предупреждение. После чего следует его уничтожение.

Обвинитель:
Вас не смущало, что вместе с Саблиным погибнут его противники, а ваши сторонники, им незаконно арестованные? Большая группа офицеров, мичманов, в том числе командир корабля — должны были погибнуть?
Вице-адмирал Косов:
Это нужно было спросить у Саблина, как он мог так поступить с людьми. Ведь ему сообщали открытым текстом. И голосовой связью, и по радио. Если корабль не застопорит ход, он будет уничтожен.
Обвинитель:

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32