Тексты пьес

На экране летнего кинотеатра мелькают послевоенные кадры: победный парад на Красной площади, солдаты рубят избы, отмена хлебных карточек, восстановление Днепрогэса, первые послевоенные свадьбы…
Над эстрадой тот же портрет Сталина, транспарант «Слава народу-победителю!» На стенах плакаты «1948 год — решающий год 4-ой пятилетки. Пятилетку — досрочно!», «Папа, не пей!»  Афиши фильмов «Подвиг разведчика», «Серенада Солнечной долины», «В 6 часов вечера после войны».
Экран гаснет. Звучит музыка. И вновь, словно не было войны, в воскресный день кружатся нарядные пары, переговариваясь на ходу.
ГОЛОСА ДЕВУШЕК. Даже не верится, что карточки отменили!.. И цены снизили!..Ой, а в универмаге чулки давали, капроновые, со швом!.. Ай, мне Колька мне их с Германии столько навез, да еще иголок швейных!.. Фу, мороженое на платье капнуло!.. Говорят, нынче летом в моде шляпки и челки!.. А у соседей весточку из ссылки получили… Тихо ты!.. А наша-то тихоня, аккордеонистка, в войну время не теряла, родила сыночка неведомо от кого… Говорят, Красавчик в город вернулся и от баб шарахается… Не может быть!.. Да ты что, не знаешь его новую кличку? «Полшестого!».. Это как понимать-то?..
( Шепот.Смех).
ГАЛИНА теперь сидит у входа на месте билетерши  .Еще один постоянный обитатель танцплощадки, который никогда не танцует. Это слепой в поношенной солдатской форме. На нем черные очки, поэтому в нем не сразу можно признать ОЧИРА. В руках — тросточка. Он смирно сидит на скамеечке, вертит головой, вслушиваясь в голоса.
Среди кружащихся пар некоторое замешательство. На деревянной
самодельной подставке катается безногий инвалид. Ноги инвалиду                                   заменяют каучуковые колеса от детской коляски, в движение они приводятся тем, что хозяин ловко отталкивается от пола кулаками, в которых зажаты короткие обрезки лыжных палок. Если приглядеться, «самоходка» не так проста. Сзади имеется небольшой короб для инструментария и прочего, впереди наклонная подставка для обуви — инвалид подрабатывает ее чисткой. Но сейчас безногий чистильщик сильно пьян и  в центре танцплощадки делает круги — он «танцует», путаясь в ногах у истинных танцоров. На его пьяные выкрутасы не обращают внимания — к нему привыкли. В нем мы с трудом признаем ЛЕХУ «СКОРОХОДА».
ЛЕХА (снизу вверх). Девушка, алле, можно нескромный вопрос: вы танцуете танго? Жаль… Отсюда, снизу,  открывается прекрасный вид…. Ах, какие ножки, какие коленки!  Не надо пугаться, девушка, поцелуй  невозможен, мы слишком разного роста. Правда, в горизонтальном положении это не имеет ровно никакого значения…  Парень, не обижайся. Когда ты был такого роста, как я, Леха «Скороход» брал Зееловские высоты… Ты не знаешь, мальчик, что такое Зееловские высоты? И не дай бог тебе это знать! Ах, какие девочки подросли, пока я пылил по Европе… Какие ножки подросли…
Кавалер, у ног  дамы которого вертится  ЛЕХА,
возмущенный, тянет руку к шивороту  наглого чистильщика.
ЛЕХА выставил вперед огрызок лыжной палки, как пику.
Убери лапы, агрессор! Только дернись, и ты узнаешь, что такое фронтовая разведка. До твоей рожи я, конечно,  не допрыгну, но без яиц оставлю, это факт. Алле?.. В рот фокстрот! То-то, мальчик, вали отсюда!  С оккупантами у Лехи разговор короткий, понял!  Вот умница. (Достал из короба за спиной чекушку водки, стаканчик, огурчик, выпил, закусил. Запел.) «И залпы башенных орудий в последний путь проводят нас…»
Музыка смолкает. Танцы останавливаются.  К  ЛЕХЕ быстро подходит КРАСАВЧИК. Он в полувоенном кителе с орденской планкой и портфелем.
КРАСАВЧИК. Так… Почему шумим? Шуметь не полагается, солдат. И распивать водку тоже.
ЛЕХА (он опьянел сильнее). А т-ты кто здесь такой? Крыса штабная!
КРАСАВЧИК. Я здесь директор  парка. Я не штабная крыса. И никогда ею не был. Покиньте заведение.
ЛЕХА. Ладно, командир, виноват. Куда я пойду, без ног? И потом, у меня здесь свидание, честное гвардейское. Уже лет семь как назначено.
КРАСАВЧИК. Свидание, говоришь? Ну-ну. Только не шуметь. (Отошел).
ЛЕХА (горланит). «И мать старушка не узнает, каков солдата был конец!..»
Появляется высокая красивая женщина на высоких каблуках. Это  ИРА.     Она подходит к ЛЕХЕ, склоняется, обнимает за плечи.
ИРА. Лешенька, пойдем домой, хватит уже на сегодня…
ЛЕХА. А-а, явилась, не запылилась! Фу-ту, ну-ты, ресницы гнуты! Это что ж за фройляйн такая? Сказка Венского леса!  Да я вам, Матильда, в подметки не гожусь! Ха-ха! Вот именно, в подметки!..
ИРА. Какая Матильда, это я, Ира. Пойдем, я тебя помою, борщ сварила…
ЛЕХА. Жалеть меня пришла? Иди, не мешай. (Хочет выпить).
ИРА. Не надо пить, Леша. Прошу…
ЛЕХА.  А сержанта Скороходова жалеть не надо! На свои пью, трудовые! (Достал из короба сапожные щетки, жонглирует ими.) Раз — ботинок, два — каблук, стук — копейка, рубль — стук. Раз — ботинок, два — каблук. Выходи плясать на круг! Станцуем, фройляйн, танго? Слабо тебе, а?
ИРА  Как это?
ЛЕХА. Подожди, только брюки поглажу! Нет, мадам, боюсь, для танго я вам не пара. Больно мы разного роста. Больно, Ира…
ИРА (снимает туфли, ссутулилась). Так лучше?
ЛЕХА (взял туфлю, провел щеткой).  Ишь ты, на каблуке, в рот фокстрот! Кожа телячья… Телячьи нежности…  Ну? Дамы приглашают кавалеров! Маэстро, музыку!
Звучит мелодия танго.
ИРА. Не получится у нас Леша. Люди смотрят. Пойдем домой.
ЛЕХА бросает в ИРУ туфлей.
ЛЕХА. А ну пошла отсюда, шлюха! Ты для кого вырядилась?! Каблучки, чулочки со швом, духи «Кармен»! Чего ты сюда ходишь и ходишь, хахаля себе ищешь, да? Думаешь, я не знаю?! Хочешь себе хахаля, так и скажи! Выбирай, вон  сколько тут брюк! ! А ты не стесняйся.  Нету тут Лехи «Скорохода», он умер, его раздавило танком в апреле 45-го, поняла! Пошла, пошла! (Бросает в Иру чем попало — щетками и прочим сапожным реквизитом).
ИРА (плачет). Я же ради тебя, Леша, ради тебя вырядилась, дура я!.. (Убегает).
ЛЕХА (запел). «Вам возвращая ваш портрэ-эт, я о любви вас не молю-ю, в моем  письме упрека не-ет, я вас по-прэжнему люблю-ю!» (Плачет.) У-у,  гады  немцы!
Подобрав разбросанные щетки, к ЛЕХЕ подходят КРАСАВЧИК,
с помощью Кавалера укатывают бесчувственного ЛЕХУ с танцплощадки. Танцы возобновляются. КРАСАВЧИК задержался у выхода, где сидит билетерша ГАЛИНА.
КРАСАВЧИК ( начальственным тоном, кому-то вдаль). Петрович, Коля! Уложите инвалида  в вагончике. Скажите, директор приказал. А то ведь пропадет, пьянчужка несчастный! (Повернулся к Галине) Ну, здравствуй, Галина.
ГАЛИНА. Здравствуйте, Виктор Палыч.
КРАСАВЧИК.  Предлагали же, дураку, остаться в армии, да тянет вот родная танцплощадка!
ГАЛИНА. А и правильно, Виктор Палыч!  А я уж так вас ждала, так ждала…Нашу танцплощадку сторожила, как вы сказали.
КРАСАВЧИК. Ну-ну. Ждала — вот и вернулся. Живой, главное.
ГАЛИНА. Небось, красивые в Европе девушки, красивее наших?
КРАСАВЧИК. А мне без разницы. С девушками я теперь завязал, Галина. Я им так и говорю при встрече. Положение обязывает. Вот как бывшему офицеру предложили директором. Чем могу помочь, Галина? Зачем в билетерши пошла, почему аккордеон бросила? Платят-то меньше!
ГАЛИНА (прячет руки). А продала я аккордеон в 43-ем еще, зимой,  на мешок картошки выменяла. Да и не могу я теперь на инструменте, Виктор Палыч. В войну-то танцев никаких, а сторожем  не проживешь, я и пошла в прачки при госпитале. А там все белье в крови, гное,  только содой и спасались, воду из проруби возили, вот с тех пор пальцы не слушаются, кривятся., по ночам ноют. А в прачках от госпитальной кухни нам полагалось, я больше молоком брала. (Пауза.) Ведь я  сыночка одна ростила…
КРАСАВЧИК. Сын? У тебя?! Ну, ты даешь,  Галина! Да где ж ты мужика в тылу нашла, они ж и до войны тебя обходили! (Опомнился.) Э-э, я хотел сказать, обходительные были с тобой. Ты же симпатичная, Галя. По своему… И не старая вовсе. Как зовут-то сынка?
ГАЛИНА. А Витей зовут. Красавчик будет.
КРАСАВЧИК. Тезка, значит! Что ж ты молчала! Мы тебе как матери-одиночке что-нибудь придумаем. Можно совместителем в бильярдный зал или вот комнату смеха будем открывать, тоже присматривать надо. Как?
ГАЛИНА. Я на все согласная, Виктор Палыч, лишь бы рядом с вами работать.
КРАСАВЧИК. Ну и лады. Держись давай. Карточки отменили вон. Цены снизили. Государство об тебе думает, Галина. Но и ты будь как на посту! Например,  инвалида этого пьяным на площадку не пускала бы.
ГАЛИНА. Да как его не пустишь? У них каждое воскресенье эти сцены: она его к себе зовет, а он гонит ее! И так третий год…Любовь у них, Виктор Палыч.
КРАСАВЧИК.  Любовь…  Эх, Галина, что ты знаешь про любовь!
ГАЛИНА. Я? Знаю. Я всегда любила.
КРАСАВЧИК (в сторону). А я нет. Вот бог и покарал.  (Галине.) Пусть этот безногий ходит. (Ушел).
ГАЛИНА. Пусть безногий ходит.
ОЧИР встает и, постукивая тросточкой, уходит.

4.

Еще один  вечер на танцплощадке. Перерыв в танцах. Танцоры лепятся по углам, мужчины курят, девушки щебечут, среди них ЯНЖИМА. Близко к ним в одиночестве стоит ВДОВА.  Появляется завсегдатай — слепой ОЧИР, он протягивает билетерше ГАЛИНЕ билетик, но та не хочет его брать: мол, проходи так. Но слепец настаивает и ГАЛИНА надрывает билетик. Постукивая  тросточкой, он направляется к девушкам, что-то объясняет им, показывая рисунок — это портрет Любы. Девушки отрицательно качают головами: нет, не видели такую Видит рисунок и ЯНЖИМА.. ОЧИР садится на скамейку вдоль стены.
ГАЛИНА (в рупор). А теперь белый танец! Дамы приглашают кавалеров!
Звучит музыка. ЯНЖИМА приглашает ОЧИРА. Тот удивленно встает, оставив тросточку у скамейки. Пары кружатся, но ОЧИР и ЯНЖИМА не столько танцуют, сколько бурно о чем-то говорят. ЯНЖИМА сует ОЧИРУ письмо. ОЧИР отталкивает ЯНЖИМУ, рвет письмо и кричит. Музыка смолкает.

ОЧИР. Не-ет! Никогда! Любовь не могла умереть! Не верю! Уходи! Она обещала придти сюда после войны! Значит,  не погибла! Уходи! Не мешай!

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26