Пролетая над Отстойником
Костя. А мама безработная? А братик младшенький? Ему ведь хочется: то шоколадку, то велосипед. У всех пацанов горные велосипеды, а у него вообще никакого.
Лиза. У него есть велосипед.
Костя. Горный?
Лиза. Обыкновенный.
Костя. А у всех горный. (Короткая пауза. Опять смотрит на плакат.) А у всех горный. (Короткая пауза.) Дело не в этом. Мне на всех насрать, пусть хоть на золотых катаются. (Короткая пауза.) Эта Фирма или другая… Какая разница? Какая разница на какого дядю пахать? Если уж пошел по этой дорожке, так иди. Не мое это место. (Обводит рукой стены.) Не хочу я тут. Либо туда. (Показывает пальцем наверх.) Либо туда. (Показывает пальцем на дверь. Опять смотрит на Лизу.) Вариантов всего два. Я выбрал.
Лиза. Понятно. Желаю трудовых успехов на новом месте.
Костя. Спасибо. Я постараюсь оправдать оказанное мне доверие. Прощай, Лиза.
Лиза. Прощай.
Костя подходит к стене, снимает свою куртку с гвоздя.
Костя. Прощайте, товарищи.
Иннокентий Владимирович. Прощайте, Константин Егорович.
Галина Николаевна. Прощайте.
Надя. До свидания, Константин, удачи вам. Что б у вас там все было хорошо!
Леша. Давай, братан, не забывай нас.
Костя подходит к двери, медленно открывает ее. Поворачивается. Показывает сжатым кулаком «Рот фронт». Опускает руку, закрывает за собой дверь. Пауза.
Сенцов. Купили за три рубля с потрохами. Тоже интеллигент. «Инженер». Все они — шкуры продажные.
Долгая пауза.
Сенцов. Всех нахрен выгонят. Все по миру пойдем.
Леша. Да я с этой параши беспонтовой хоть завтра слезу и париться не буду. У меня на Развале тема есть.
Сенцов. Какая у тебя там «тема»? Фуры с помидорами разгружать?
Леша. Чувак, ты, если в тему не втыкаешь, так не базарь.
Сенцов. В жопу себе втыкай свои темы, сопляк!
Леша (обиженно). Чё ты базаришь не по делу? У себя в совнархозе будешь так базарить.
Сенцов. Блять, да заткнись ты, вообще, нахуй, и не вякай там!
Леша (обиженно). Чё? Чё ты?! Чувак, ты рамсы конкретно попутал!
Иннокентий Владимирович. Николай Иванович, я, так скать, как начальник отдела могу призвать вас, так скать, к порядку. Вы знаете, не в ваших интересах получать взыскание.
Сенцов. Какой «начальник»? Какого «отдела»? Что ты несешь? «Взыскание»! Да пиши хоть сто взысканий – пусть увольняют, мне насрать! Пиши, пиши, может они и тебе премию за меня дадут.
Иннокентий Владимирович. Николай Иванович…!
Сенцов (перебивает Иннокентия Владимировича). Да ладно, блять, ты тоже достал уже со своей хуйней! (Встает, быстро выходит.)
Иннокентий Владимирович (вслед Сенцову). Ни… Николай И..!
Долгая пауза. Филимон достает книгу, читает. Чуть попозже Леша начинает пищать игрой. Входит Сенцов, решительно садится на табурет, погружается в мрачные раздумья. Дверь открывается. Филимон прячет книгу, Леша прячет игру. Заходят двое в комбинезонах, уносят Костин стол и табурет. Черный цилиндр, стоящий на Костином столе, переставляют на стол Лизы. Она берет в руки этот цилиндр. Заглядывает внутрь. Достает оттуда что-то, завернутое в платочек. Это – разбитые часы. Сидит, перебирает детальки. Заворачивает все обратно в платочек и кладет в цилиндр. Из чистого листа бумаги, который лежит у нее на столе делает самолетик. Пытается запустить самолетик, но он камнем падает вниз. Филимон зачитался: шевелит губами, нервно трогает пальцами лицо, чуть раскачивается на стуле. Дочитав книгу, закрывает ее, кладет на стол и смотрит в даль. Быстро открывается дверь и входит ТАБЕЛЬЩИЦА. Филимон, застигнутый врасплох, пытается спрятать книгу под свитер, но – поздно. ТАБЕЛЬЩИЦА подходит к Филимону. Протягивает руку. Филимон медленно достает из-под свитера книгу, отдает ТАБЕЛЬЩИЦЕ.
ТАБЕЛЬЩИЦА. Панкратов, это третье нарушение за месяц. Или мы это фиксируем и увольняем вас по инициативе администрации или вы пишете заявление. (Подвигает к Филимону чистый лист бумаги. Филимон сидит неподвижно и смотрит на бумагу.)
Сенцов. Филимон, не сдавайся!
ТАБЕЛЬЩИЦА. Сенцов, вы тоже на волоске висите. Я вам советую помолчать.
Сенцов. Не сдавайся, Филимон!
Табельщица придвигает лист бумаги ближе к Филимону и кладет ему на стол авторучку. Пауза. Филимон берет авторучку, начинает писать.
Иннокентий Владимирович (встает). Маргарита Алексеевна… я думаю… давайте, может быть, ограничимся взысканием… или какими-то иными мерами…
ТАБЕЛЬЩИЦА. Прежде, чем мне советовать, Иннокентий Владимирович, наведите порядок у себя в отделе. У нас, все-таки, солидная фирма. А у вас тут черт знает что твориться. Или вы не в курсе, Иннокентий Владимирович? Или вы не заметили?
Иннокентий Владимирович. Нет, Маргарита Алексеевна, я конечно… я не отрицаю… мы примем, так скать, меры… обсудим в коллективе положение дел…
ТАБЕЛЬЩИЦА, меж тем, проходит вдоль стен и срывает плакаты. Иннокентий Владимирович, сказав «Гм», садится.
Сенцов. Чё делаешь? Ты их вешала?
ТАБЕЛЬЩИЦА подходит к Филимону, смотрит как он пишет.
ТАБЕЛЬЩИЦА. Фамилия нашего генерального директора не Неклюев, а Неплюев. Стыдно вам, Панкратов, этого не знать. Перепишите.
ТАБЕЛЬЩИЦА дает Филимону новый лист. Филимон переписывает заявление. Закончив, подвигает заявление к ТАБЕЛЬЩИЦЕ. Она берет со стола заявление, кладет его в папку. Забирает авторучку. Отдает книгу. Поворачивается, направляется к двери. Делает Филимону знак «Следуй за мной». Выходит, унося с собой сорванные плакаты. Вслед за ней выходит Филимон.
Сенцов (про себя, но с чувством). Уроды. Уроды, блять. Блядские уроды. Ебаные, блять, уроды.
Длинная пауза. Заходят двое в комбинезонах, уносят стол и табурет Филимона. Пауза.
Иннокентий Владимирович (встает, в продолжение своего выступления делает суетливые движения: лезет в карман, хватается за пуговицу на пиджаке, поправляет прическу и т.п.). Товарищи! По поводу этого инцендента с Филимоном… Парамоновичем… В общем, я что хочу сказать: дисциплина, так скать, в нашем отделе за последнее время, действительно несколько… снизилась, так скать… (Надя начинает плакать.) Это не в наших интересах, товарищи. Давайте не доводить, так скать, до таких последствий… Ведь от вас… от нас многое не требуется… простые, так скать, элементарные вещи: приходить вовремя на работу…
Сенцов (тихо). Чё ты все ползаешь перед ними? Они об тебя ноги вытирают, а ты ползаешь перед ними.
Иннокентий Владимирович, постояв немного, садится. Пауза. Надя плачет. За стеной включают перфоратор, сверлят стену. Просверливают сквозную дырку. В дырку, как змея, просовывается черный кабель. Дверь открывается, входят два парня в синих комбинезонах. Один несет стремянку, другой – чемоданчик с инструментом и видеокамеру слежения. Ставят стремянку у стены. Сверлят стену, закрепляют кронштейн, на кронштейн устанавливают видеокамеру, подключают к кабелю. Работают споро, но без суеты. Все это время Надя продолжает плакать.
Парень в синем комбинезоне (звонит по мобильнику, громко говорит). Карпенко, мы закончили монтаж. Проверь картинку. (Короткая пауза.) Хорошо.
Парни в комбинезонах со стремянкой уходят. Надя перестает плакать. Сотрудники отдела смотрят на стены. Изредка бросают взгляд на видеокамеру и опять принимаются разглядывать стену или поверхность своего стола. Надя вздыхает и вытирает платочком глаза. Сенцов встает, со стуком отодвигая табурет. Застегивает и одергивает пиджак. Короткая пауза.
Сенцов (поет).
Наверх, вы, товарищи, все по местам,
Последний парад наступает.
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!
Все вымпелы вьются и цепи гремят,
Наверх якоря поднимая,
Готовятся к бою орудия в ряд,
На солнце зловеще сверкая!
Готовятся к бою орудия в ряд,
На солнце зловеще сверкая!
Свистит и гремит, и грохочет кругом.
Гром пушек, шипенье снарядов,
И стал наш бессмертный и гордый «Варяг»
Подобен кромешному аду.
Остальные «работники», один за другим, встают и подхватывают. Последним встает Иннокентий Владимирович.
И стал наш бессмертный и гордый «Варяг»
Подобен кромешному аду.
В предсмертных мученьях трепещут тела,
Гром пушек, и дым, и стенанья,
И судно охвачено морем огня,
Настала минута прощанья.
И судно охвачено морем огня,
Настала минута прощанья.
Прощайте, товарищи! С Богом, ура!
Кипящее море под нами!
Не думали, братцы, мы с вами вчера,
Что нынче умрем под волнами.
Не думали, братцы, мы с вами вчера,
Что нынче умрем под волнами.
Не скажут ни камень, ни крест, где легли
Во славу мы русского флага,
Лишь волны морские прославят одни
Геройскую гибель «Варяга»!
Лишь волны морские прославят одни
Геройскую гибель «Варяга»!
Двое парней в синих комбинезонах вносят стол, на котором ножками вверх стоит табурет.