Мужчина ищет долгое звучание
Антонина(Читает): « А теперь о смене поколений. В драматургии, как, впрочем, в сценографии и режиссуре, в театроведении и критике, образовалось то, что специалисты называют «демографической ямой». Талантливой молодежи до обидного мало. А то, что эта «яма» приходится на поколение тех, кто в 80-е годы, из-за перестройки и распада государства так и не смог родить детей, и говорить не приходится.
Да и старшие товарищи по оружию, пришедшие в драматургию в годы первых пятилеток, несколько снизили свою активность в творчестве».
Антоша завершает чтение, смотрит на ребят.
Сергей(Рассуждает) : Драма опережает театр и, порой, требует невозможного. А Театр ждет новую пьесу. Он устал на строительстве нового государства. Ребеночек не появится. Логично!
Тимур: Пиши так же, но играй глаголами. Глаголы должны быть: «не стоит—не стоит». Не стоит уподобляться, например. Все упало— «упаднические настроения», например. В выступлении все должно не стоять и плохо подниматься. Ты меня понимаешь? «Драма» здесь ни при чем. «Театр» виноват.
Антонина: Нет. (Краснеет) Семен Иванович!
Кароль: Мы ему помогаем! Он станет лучше.
Тимур : Записывай под диктовку. (Антонина пишет). Заглавие : «Стереотипы мышления, от которых необходимо избавиться». Чиновнику, а не тебе… Далее с «красной» строки.
«Никак не установится
…хорошая погода или дружеские отношения».
«Поднять настроение… трудящимся непросто, также, как и боевой дух нашим пограничникам».
Не забудь также—«под лежащий камень»…(Антонина записывает)
Сэр Джон: …вода не течет! А когда напишешь, в порядке эксперимента, предварительно, дай прочесть (Выбирает, кому прочесть) несколько раз…
Козловский (Спешно): Не мне! Я только что читал. Меня перебили неудачно.
Кароль: Сам прочту. Проверю на себе.
Сэр Джон : Самонастройка. Пять таких выступлений, Кароль, в женских трудовых коллективах, и ты—оральный инвалид.
Сергей: Если чиновник не научится писать выступления сам…
Риса: Будет очередным непишущим министром.
Сэр Джон: Но, возможно, он хорошо играет в теннис?!
Антонина: Эпатажный красавец! Перед выборами ставка— на молодежные аудитории! Ансамбль экстремального молодежного танца «Табу-Н»— первый.
Тимур:Наш первенец.
Сергей:Мне нужна дата и место его рождения. Составляю гороскопы— личный и на выборы.
Риса:Вы что, настроены работать на этого Семена? Вы хотите изменить чиновника за неделю?— Годы и десятилетия. Он не освоит цветовую гамму. От игры новых красок он (Подыскивает слово) — свихнется! Дельце чумовое и опасное. «Доу-цай» я не применю! Начинайте без меня, с Джоном. Только запахи.
Тимур: А запахи зачем?
Сэр Джон(Уверенно) : Все на трибуне пахнет мышиным пометом.
Кароль(Закрывая ноздри, гнусаво): Это дело пахнет.(Тимуру) Твоё прочтение темы «чиновника» мне нравится. Можешь на сцене показать? Что там у тебя происходило, после конфликта с чиновничьим миром?
Тимур: «Через призму личного?» Могу.
Свет гаснет постепенно.
Заметна подготовительная суета перед спектаклем.
Ближе к авансцене высвечиваются двое: Риса и Тимур.
Риса «рубит» его.
Делает это красиво.
Риса : Почему ты морочишь голову «намбе найн»? Почему все слушают эту композицию?
Тимур: Меня тоже интересует «почему?». Почему «намбе найн» самая долгая?
Трек— 8 минут 21 секунда. Все остальное наследие великих—по 2 минуты.
С чего бы это? Так долго — о хаосе. Так мало—о любви. Произведение это— выражение либидо автора. (Убедительно) Все, что длится во времени—сфера моих научных интересов.
Риса:У них одна такая долгая композиция?
Тимур: Одна. (Голос его дрогнул).
Риса: Голос…?
Тимур: Джона. Голос Джона.(Какая-то ломка в голосе) Музыка его и Пол-а.
Риса:Почему Кароль позволяет тебе импровизации на сцене? Ты вставил в текст «зад белой коровы»? Ты трепешься о том, чего нет.
Тимур (Сиплым голосом): Ты слышишь меня «неправильно». (Нормальным голосом)
Не спеши.
Тимур исчезает.
Риса одна.
Риса: Он «выдал» себя голосом. Я должна думать , что у него ко мне— «яйцы». Все, что долго…Либидо. Я только об этом и думаю. Как это он ляпнул: «Все, что длится во времени—сфера научных интересов»?! Интересно, что за проект? Все, что длится…?
Свет с Рисы убирается.
Освещается «домашняя» сцена.
На циновке сидит живой художник.
Художник наблюдает, как ветер раскачивает ветви молодого бамбука.
Появляются два монаха и женщина.
Они присаживаются на циновку, рядом с художником.
Женщина( Обращается к художнику) : Господин!
Художник:Я такой же монах, как и все.
Первый монах: Что не нравится в твоих картинах императорским Академикам?
Художник: Ветки моего бамбука колышет ветер. Листья живут на ветру, как живые, и это видно на рисунке. Листья моего банана сочные и яркие, а по канону должны быть бледно-желтыми.(С опаской) Но так я уже не рисую! По-старому рисовать не могу.
Женщина:Да, живое рисовать нельзя. Природа статична.
Второй монах: А что ты делаешь?
Художник: Думаю.
Женщина: Вы думаете уже много лет, господин. А что вы думаете, господин?
Художник: Я открыл для себя кобальт, а кто-то знал об этом всегда.Теперь этот кто-то смеется надо мной. И я радуюсь тоже, потому что многие будут открывать кобальт и после меня. ( Показывает женщине) Под эту глазурь я бы дал слой кобальта.
Женщина: Основной фон становится ярко-синим.
Художник: И на этом фоне новые эмали играют. Синий—видимый свет, но только по кобальту такой синий!
Первый монах: Потише вы! Хозяин идет! А он мятежные речи не любит. Без решения Академии мы не можем использовать кобальт.
Второй монах(Категорично): Без кобальта!
Появляется хозяин.
Художник прячет под циновку склянку с кобальтом (склянка с ядом из предыдущей постановки).
Хозяин: Да и кобальт еще не открыт. Это—новый краситель. Его откроет для мира другой китаец, не вы! Все за работу! А вы, мятежный художник, подойдите ко мне!
Монахи и женщина уходят.
Художник подходит к хозяину мануфактуры.
Хозяин доверительно— художнику.
Покажите Лу, как работать с кобальтом. Мы сделаем одну вазу, моей мануфактуры. Никто не должен знать.
.
* * *
От автора: От *** постановка арт-шока ( в ощущениях).
В финальной сцене герои не только совершают, но и сами комментируют свои действия.
В этом причина их гибели.
Хозяин уходит.
Монахи возвращаются в мастерскую.
Из супрематического квадрата появляются меч, а затем и рука.
Рука до появления тела мечет.
А вот и тело господина Фу Ча, гонца Императора.
Фу Ча выходит из квадрата.
Фу Ча: Я, Фу Ча — гонец Императора . Кто художник ?
Художник: Я—художник, Фу Ча— господин.
Фу Ча: Годы вашего изгнания закончились! В руке у меня меч Императора.
Все смотрят на художника.
Руки его нервно дергаются.
Император передает вам меч в подарок. На мече надпись:
«Тебе приказано умереть Император ».
Художник:Принимаю подарок Императора— меч.
Кисти художника берут меч.
Читаю надпись.
Читает:
«Тебе приказано умереть. Император.» ?
«Тебе приказано умереть, Император!» ? (Продолжает без паузы, не думает— находится в состоянии артшока— а комментирует. Говорит без пауз, в порыве.)
Господин — Фу Ча! Вот и дождался я часа, когда окончательно победили мои клеветники.
Я помогал китайскому народу своим искусством, как мог. Почему я — враг Императора?!
Фу Ча молчит.
Не плачь! Сейчас я тебя обниму.
Художник обнимает и целует плачущую Лу.
Мне нужно сказать что-то важное…
Когда я умру, друзья, выколите мои глаза и повесьте их над воротами столицы. Я увижу, как падут последние промонгольски настроенные чиновники, и как в минском искусстве победят новые традиции ! Сказал – и вонзил в себя меч!
Сказал— и вонзил в себя меч.
Падает мертвый.
Лу: Слезы мешают —я плачу. Выкалываю глаза художника и передаю монахам.
Плача, выкалывает глаза, скрепляет шелковой нитью.
Передает монахам.
Первый монах:Мы исполнили завещание великого художника. Повесили его глаза над воротами столицы.
Вешает глаза художника над воротами, на самый верх квадрата (как возможный «технический» вариант—вместе с головой).
Второй монах: Пророчество сбылось! После смерти художника в минском искусстве победили новые традиции. Жизнь стала красочней. И глаза художника это видели.
На сцене появляются краски «доу-цай»( свет).
Глаза художника это видят.
Фу Ча уходит в квадрат по описанной схеме: лицом к зрителям.
Исчезает его тело, остается заметной рука.
Рука тащит за собой тело покойного, держит его за волосы.
Исчезает голова художника, затем тело.
И вот на черном фоне фиксируются стопы.
Стопы исчезают.
На черном квадрате остаются глаза художника.
Ощущение—Вас видят всегда и везде, за вами наблюдают( «всевидящее око» телевизора).
Затемнение или занавес.
3.«Мужчина ищет долгое звучание,
Женщина рисует зеленой, красной и желтой эмалями».
Высвечивается чиновник на трибуне.
Выступает перед избирателями, коллективом ансамбля экстремального танца.
За его спиной Антонина.
Две девушки держат плакат.
На плакате— логотип кандидата( сердце) и текст: «Мы (любим) С.И.».
Сверху, с внутреннего балкона за митингом наблюдает Тимур.
Неотрывно смотрит в несуразный, модерновый бинокль.
Бинокль одевается на голову, как кепка.
Тимур в макинтоше, ворот поднят.
Играет Главнокомандующего, принимающего свой первый проект.
Чиновник(Читает): « Рэперы и брэйк-дансисты! Рука не поднимется задушить за горло первенца—ансамбль экстремального молодежного танца «Табу-Н»!
После слов «задушить за горло» выступающий кашляет.
Антонина предусмотрительно подает стакан воды.
Кандидат пьет— кашляют некоторые присутствующие.
Семен Иванович— спичрайтеру, вполголоса:
Чиновник: Весь день першит в носоглотке. Какой-то едкий запах!
Антонина:Г-м! Это духи Жаклин.(Кивком показывает на девушку из группы сопровождения) Супермодный аромат. Резкий, мужской.
Избиратели аплодируют.
Чиновник: Простите! Простужен.
Возгласы: «Ничего- ничего! Мы здесь все свои!» и «Не болейте!».